Елена Попова: Девочка сама по себе

Юльке стало до боли под ложечкой жаль себя. Слёзы катились по щекам горячими дорожками, смешиваясь с дождем. Совсем стемнело. Ей казалось, что она сидит на краю мира и одиночество её безмерно, нет ни одной живой души, которой было бы интересно её существование. У неё не осталось причин бояться смерти.

А на другом конце города, сжимая беспокойными пальцами носовой платок, в темной квартире сидела женщина. Взгляд её был отрешен, она то замирала на диване, как каменный истукан, то принималась ходить по квартире, пока, наконец, не замерла, прислонившись лбом к холодному темному стеклу на кухне. Из этого окна было видно двор и подъезд. Телефон дочери и её собственный лежали рядышком на подоконнике экраном вверх, но она то и дело брала их в руки, как будто могла пропустить заветный звонок. Юлька убежала, хлопнув дверью и оставив свой сотовый. Это пугало Веру больше всего. Дочь даже в туалет ходила с телефоном, сколько было скандалов из-за этого. А теперь Вера была готова на всё, лишь бы иметь возможность дозвониться до Юли, чтобы сказать, как сильно она её любит, и уговорить вернуться домой. В безопасность.

Воображение услужливо подсовывало Вере образы маньяков, разгуливающих по городу в поисках одиноких девчонок, пьяных опасных подростков, избивающих беззащитных людей ради забавы, глубокие открытые колодцы. О самом страшном не думалось. Вера упорно, как заклинание, твердила: «Всё будет хорошо. Юля вернется. Мысли материальны. Все будет хорошо».

Муж Веры и отец Юльки Николай в это время методично обходил всех Юлькиных одноклассников. Они уже позвонили по всем контактам. Никто из них ничего не видел, но родители решили перепроверить, а заодно отнести заявление в полицию. Николай уже приготовился держать осаду, чтобы заявление приняли, но, на удивление, дежурный обстоятельно побеседовал с Николаем, узнал все приметы, попросил скинуть все контакты, взял фотографию девочки. Розыскные работы начались в тот же вечер. Верина задача была ждать дома, ведь Юлька ушла без телефона и без ключей. Иногда её телефон оживал. Это отзванивался муж или координатор «Лизы Алерт». Тишина была мучительной, она выворачивала нервы, наматывая их на невидимую дыбу, обостряя слух, притупляя все остальные чувства, кроме отчаяния. Только оранжевым огоньком глубоко в сердце теплилась надежда: «Всё будет хорошо. Юля вернётся».

***

Дождь кончился, куртка с большим капюшоном не пропускала дождь, а вот зад был мокрым. Юлька очнулась от того, что её зубы стучали, а руки и ноги затекли. Нестерпимо хотелось есть. А еще раздеться, укрыться теплым родным одеялом, вытянуться на любимой кровати и уснуть. Но как после такого вернуться домой?

«Ни за что не вернусь! – подумала Юлька, слезая с парапета. – Сейчас найду только, где переночевать, а завтра на свежую голову что-нибудь придумаю».

Юлька откинулась назад и попыталась встать. Замерзшее и онемевшее тело отказывалось слушаться, отозвалось болью. Уже почти поднявшись в полный рост, Юлька вдруг потеряла равновесие и стала размахивать руками, пытаясь схватиться за воздух. Нога подкосилась, и Юлька со всей дури шмякнулась на крышу, выставив вперёд руки. И тут же взвыла, забыв о предосторожностях и опасности быть обнаруженной. Левую руку полоснула боль, она обхватила её правой, пытаясь успокоить, и тут же обнаружила осколок битой бутылки в ладони.

«Удача так и преследует меня», – горько усмехнулась девочка.

Вытащив осколок и баюкая распоротую руку, Юля побрела искать укромное место в здании. Дождь прекратился, и фонарь, охраняющий заброшенную стройку, ярко освещал внутренности спортивного комплекса, будущее которого так и не наступило.

«Что, если и у меня нет будущего, что, если я родилась, чтобы бесить родителей, раздражать учителей и умереть от потери крови или заражения бешенством», – погружаясь в жалость к себе, Юля перешагивала через битые кирпичи, аккуратно нащупывая дорогу мокрыми кедами.

***

В момент, когда Юлька балансировала на крыше, Веру пронзило отчаяние и такое острое предчувствие беды, что, казалось, от него умирают на месте, дико заболела рука.

«Наверное, не заметила, как привалилась на нее, вот и колет», – постепенно дыхание вернулось и тело вновь обрело осязаемость.

Виновна! Виновна! Виновна! – стучало сердце в висках у Веры.

«Конечно, виновна! Кто ж спорит. Нельзя читать дневник. Нельзя шпионить по соцсетям. Нельзя кричать на подростка. Нельзя ограничивать свободу детей. И ещё миллион всяких правил и нельзя.