Джесси Беринг - Я, ты, он, она и другие извращенцы. Об инстинктах, которых мы стыдимся

Никого в нашем обществе не боятся и ненавидят так, как педофилов. Но так было не всегда. Из предыдущей главы, где мы говорили о “возрасте согласия”, мы узнали, что “педо-паника” имеет недавнее происхождение. Мелани-Анжела Нейи и Кристен Згоба, социологи, проанализировали закономерности освещения темы насилия над детьми в американской и французской прессе. Они провели контент-анализ статей за пятнадцать лет в достаточно либеральных газетах “Нью-Йорк таймс” и “Монд”. Нейи и Згоба выяснили, что слова “педофил” и “педофилия” почти не появлялись ни в одном, ни в другом издании до 1995 года. Исследователи приурочивают начало “педо-паники” к середине 90-х годов, когда дома у многих появился интернет и резко увеличилось количество киберпреступлений, связанных с детьми. Но главным событием, давшим толчок панике, стал скандал в католической церкви в 2002 году. Причем новую жизнь обрело не только слово “педофил”. Частота употребления словосочетания “сексуальный хищник” ( sexual predator ) в 1990–2005 годах выросла на 900 %. Поразительно, что когда паника усиливалась, в обеих странах заметно снижалось количество зарегистрированных случаев насилия над детьми.

Я понимаю, что об этом страшно и подумать, однако если видеть в каждом встречном коварного педофила, то вряд ли стоит говорит о здоровье общества. Не сомневаюсь, что и сам параноидально стремился бы защитить своих воспитанников от педофилов, если был бы родителем (по крайней мере тех воспитанников, которые не лают, не грызут обувь и не виляют хвостом – садисты-зоофилы вызывают у меня одновременно страх и ярость). Как бы то ни было, есть объективная научная реальность, и ради всеобщего психического здоровья нам следует внимательно ее рассмотреть.

Если исходить из того, что вы не педофил и не геронтофил и, следовательно, вас не возбуждают ни восьмилетние, ни восьмидесятилетние, я полагаю, вы согласитесь со мной: вы не выбирали самостоятельно возрастную эротическую ориентацию, как не выбирали, быть ли вам геем, гетеро– или бисексуалом. Хотя утроба вашей матери не слишком напоминала казино (хотя кто знает, чем она питалась в период беременности), тем не менее барабаны игрового автомата начали вращаться в тот момент, когда сперматозоид оплодотворил яйцеклетку, а (если вы мужчина) остановился примерно тогда, когда вы задували свечки на торте в десятый день рождения. Дамы и господа! Вот суровая реальность: так же, как ребенок может быть гомосексуалом, он может быть и фетишистом, садистом или даже, как ни странно, педофилом. Гормональные изменения, которые пробудят его или ее сексуальность и из-за которых ребенок, возможно, станет (потенциально) опасным взрослым, наступят несколько лет спустя, но это неважно. Барабаны почти остановились.

Когда педофил станет взрослым, он может быть с нами полностью согласен и ясно сознавать, что лишь взрослые обладают достаточной эмоциональной зрелостью, необходимой для нормальных половых отношений. Однако, поскольку взрослые не вызывают у педофила сексуальных реакций, это бессмысленно. Уговаривать педофила, что его должны привлекать взрослые, а не дети, – все равно что говорить лесбиянке, что ей просто пока не встретился хороший парень, или убеждать транссексуальную женщину, что ее гендерная дисфория скоро пройдет, или уверять мужчину-гетеросексуала, что ему очень понравится анальный секс с мужчиной (удачи вам с последним пунктом). Так что если мы стремимся искоренить сексуальное насилие над детьми, нет смысла просто стоять с огромной судейской метлой и заметать в тюрьмы и лечебницы бесконечное множество взрослых педофилов, в то время как появляются все новые и новые. Для начала надо понять, почему их так много и как они к этому пришли.

Все это очень непросто. Первым шагом может стать признание того, что педофилия – это действительно сексуальная ориентация. И как в случае любой сексуальной ориентации, причины надо искать в раннем развитии, а не в извращенном противоправном решении взрослого “стать” педофилом. Не все даже из тех, кто занимается наукой, готовы занять объективную позицию, не подразумевающую моральных оценок этой проблемы. Но когда это произойдет, возможно, исследования других, менее проблемных ориентаций, дадут подсказки, как изучать определенные черты в детстве, чтобы предсказать, станет ли ребенок педофилом.

В начале 90-х годов сексологи Дж. Майкл Бейли и Кеннет Цукер стали пользоваться термином “пре-гомосексуальность” для описания детей, которые с высокой долей вероятности станут предпочитать представителей своего пола. Используя множество методов (в том числе долгосрочное наблюдение за детьми по мере их взросления, а также ретроспективные исследования, в рамках которых взрослые гетеро– и гомосексуалы рассказывали о детстве), ученые выделили факторы, которые предсказывают вероятность развития гомо– или геторосексуальности за пределами статистической погрешности. Оказалось, что старые стереотипы имеют наибольшую прогностическую ценность. Существует множество исключений, но, грубо говоря, проявление “нетипичных” для своего пола черт в раннем детстве наиболее тесно связано с гомосексуальностью во взрослом возрасте. Девочки, склонные к агрессивным играм с мальчиками, скорее станут лесбиянками, чем их сверстницы, а у мальчиков, которые любят играть в куклы и наряжаются вместе с девочками, больше шансов стать геями. Нам может это не нравиться, но в основе этих стереотипов – реальность [72]. В работе Бейли и Цукера описывается лишь статистически значимая закономерность, а не некий непререкаемый закон квир-вселенной. Бывает и так, что вполне мужественные мальчики становятся геями, а среди будущих лесбиянок встречаются принцессы, играющие в куклы. Но авторы исследования действительно обнаружили “накопительный эффект”: чем больше у ребенка проявляется нетипичных для его пола признаков, тем выше вероятность того, что он станет геем или лесбиянкой. (У меня, например, проявлялись черты обоих полов: в начальной школе на переменах мне нравилось играть в классики больше, чем в футбол, но когда я играл в спортивные игры, я был известен как безжалостный коротышка, который больно пинался.)