Наталья Толстая - Защитная книга от ссор и предательства. Стратегия победы настоящей женщины

Семейный конфликт – это еще танец любви, где-то не все уснуло в вас, если живы обиды и желание проораться. Когда люди расстаются, они потом рассказывают о пустоте, отрешенности и смирении с происходящим.

Конфликт чаще всего затевается с созидательной или воспитательной целью, а не для окончательного разрыва.

Я не беру финальный скандал, ибо он только лишь подтверждает диагноз, как вердикт врачебный.

Все же для начала задумайся, кто чаще всего в доме учиняет разборки?

Пойми, мы, женщины, затеваем разборы полетов с тем, чтобы чего-то добиться, а мужчины – чтобы спустить пар.

Если ты меня услышала и принимаешь решение расстаться с ним – не жди его помощи. Ни денежной, ни дружеской, ни профессиональной. Теперь ты сама все решать должна. Твои дела, карьера, подруги, родственники не станут ждать, пока ты перевоспитаешь мужа, подлечишь нервы и наконец-то оглянешься вокруг себя.

Надумала отправить благоверного из дома – собери все его вещи. Если ты их отволокла на помойку, заперла в чулан, выкинула с балкона, то неужели думаешь, что ему захочется вернуться к тебе раскаявшимся? Таким образом ты не оставляешь ему возможности отступления на родные просторы, то есть в вашу квартиру. Представь себя на его месте. Нравится? Именно так он убежит от тебя всерьез и надолго.

Да и вообще, что такое развод? Не что иное, как цепочка симпатий и антипатий, превратившаяся в решение. Вы взвесили все «за» и «против» и приняли решение расставаться.

Что ж! Если что-то умерло, это не оживить. Хороните! К чувствам, к сожалению, это тоже относится.

Вот тебе рассказ разводящегося:

– Поженились и купили однокомнатную квартиру. Через полгода понял, что мне с ней не о чем говорить, скандал за скандалом. На острове Тенерифе племена общались через десятки километров свистом, а моя общается исключительно криком на 35 квадратных метрах. Жили с ней, как в тюремной камере. Только что дрались, а через полчаса пьем чай. Куда деться? Комната одна, уйти невозможно. Скроюсь на кухне и думаю: «Как я умудрился найти эдакую квазимоду и попасть с ней в замкнутое пространство? Боже! Дай шанс какой-нибудь выпрыгнуть из этого ада!» Найти другую женщину, которая возьмет жить к себе женатого мужика, сложно. Хочу развестись, да ведь не сможем разъехаться. Не идти же мне на вокзал.

А жена вытворяет такие фортецеллы – обхохочешься. Ей кто-то присоветовал сделать отчаянную попытку меня привлечь, так она не духи и не белье купила, а разделась догола и стала передо мной нарезать в чем мать родила. Причем костюм Евы погладить забыла. Страшная – ужас! Это неприятно наблюдать. Раньше барыня при холопках голышом ходила, потому что не считала их за людей. Думаете, прекрасное зрелище и волшебные ощущения? И так все уже давно дежурное, а после ее этого спектакля я ушел в кухню на раскладушку.

Начинает она очередной крик с посылом меня в Кемь, а я завожусь с полоборота. Прошу: «На полтона ниже, не кричи, не ори. Заткнись, пока не удавил!» Только после моих воплей и успокаивается.

Интересно у нее в голове выстраиваются мысли, например: «Ты со мной не спишь, потому что у тебя на стороне выброс бензина для заправки энергией других женщин!»

А на самом-то деле я ухожу к кому-то, потому что с ней нет секса и желания. Это разные вещи совсем.

У нее настрой пожизненно какой-то полутоскующий. Все вокруг акулы и пираньи, хренотень, короче. Как с ней спать после этого? Я дома долго не выдерживаю. Переночую, утром убегаю и занимаюсь чем угодно, лишь бы домой не идти.

Я что, пожизненно приговорен возвращаться домой?

Все не пойму, как же она в жизни моей оказалась?

Я-то уже на излете. Дома все перестало забавлять. Когда мы познакомились, я вообще не думал, что она со мной надолго останется.

Тогда, наверное, еще были какие-то общие точки. Никто не ограничивал, не грузил. Я мог делать, что хочу. В общем, безответственность предельная.

Не нравится – иди. Найти что нужно? Найдем! Занят – подожду.

А теперь я понимаю, что ей надо было, чтобы я женился.

Если я домогался ее, то все было нормально, а если нет, то она по три месяца даже не спрашивала о сексе. Ведь я же не любил ее, зачем я с ней жил – не понимаю. У меня сразу стали возникать интрижки на месяц, на три недели.

Моя жена давно поняла, что ее для меня больше нет.

Добровольная тюрьма какая-то: мы скованы одной цепью – этой злополучной квартирой. Как я хочу чуда!