Мария Хайнц - Как я научилась быть счастливой, или 17 экспериментов, которые перевернули мою жизнь

В течение года я напишу 100 постов о счастье: о том, что это такое, почему у каждого счастье “свое”. Я отвечу на вопрос, можно ли научиться счастью и изложу эффективные “рецепты счастья” известнейших ученых-специалистов позитивной психологии и обычных людей. Почему год? Потому что, по моему мнению, этого срока вполне достаточно, чтобы изменить свои привычки. Ведь быть счастливым – это не что иное, как привычка.

По спальной распространяется запах скисшего творога. Мой младший сын Даниель (ему год с небольшим) уже сполз с кровати и выполнил утренний туалет. Забегает Саша (ему почти три) и кривит курносый носик.

– Пахнет! – говорит он, подходит к Даниелю, наклоняется и деловито нюхает попу брата.

– Результат положительный? – спрашиваю я.

– Да, – Саша многозначительно кивает головой.

– Ну что же! – я зеваю и потягиваюсь, пытаясь расшевелить спящее тело. – С добрым утром!

Тело не желает просыпаться, я снова закрываю глаза и падаю на кровать. Еще пять минут полежать… От неприятных запахов еще никто не умирал.

– Есть хочу! – кричит Саша.

Это уже хуже. Наверное, все-таки придется вставать.

Встаю, натягиваю джинсы, замечаю на штанине засохшую кашу, беру из шкафа чистые джинсы, вижу на попе основательную потертость.

– Дыра! – констатирует Саша, показывая пальчиком на то, что я хотела скрыть.

– Да, – соглашаюсь я и бросаю любимые джинсы на кровать.

– Ничего страшного, бабушка зашьет.

Саша берет джинсы и несет их в шкаф, куда я тайно складываю требующие штопки вещи, чтобы отдать их так же тайно бабушке на починку. Какой ужас! Даже мой трехлетний сын уже знает, что я не справляюсь с обязанностями домохозяйки. Вещи наши зашивает бабушка. Муж ходит на работу в неглаженых футболках и скрывает их под больничным халатом. Дома – бардак. Даниель все еще пахнет кислым творогом. В садик опаздываем. Очень хочется посмотреть электронную почту. Со дня на день ожидаю ответ издательства по поводу моего первого романа, но нужно везти Сашу в садик и выгуливать Даниеля. Бегу за Сашей, забираю у него джинсы, одеваю их и повязываю кофту на поясе так, что дырка надежно прикрыта.

Хватаю Даниеля, кладу его на пеленальный столик. Тот отчаянно сопротивляется. Начинаю читать ему сказку о царе Салтане. Он улыбается и хватает рукой за мужское достоинство.

– Нет, Даниель! Я тебя еще там не вытерла! – кричу я в отчаянии. – Ну как в такой обстановке можно думать о счастье!

На сегодня у меня намечен пост о том, как быстро понять, что такое счастье, но сейчас мне совсем не до этого. Даниель тянет за свое достоинство и улыбается. Он абсолютно счастлив, но не могу же я написать об этом? На кухне, не дождавшись меня, Саша начинает хозяйничать. Слышу звук открывающейся дверки холодильника.

– Саша, ты что делаешь? – кричу ему.

– Яйца варю!

Несусь вместе с Даниелем на кухню. Саша уже достал упаковку из десяти яиц и очень осторожно, как он делает всегда, прежде чем что-нибудь уронить, переносит их на стол.

– Ты точно будешь их есть? – спрашиваю его строго. – В последний раз мы сварили для тебя три яйца, из которых ты не съел ни одного.

Я показываю на полку в холодильнике, где лежат вареные яйца.

– Да, я буду есть. Свежие. И только белок.

– А кто будет есть желток?

– Мама.

Вынимаю из холодильника сыр и смотрю на сложенные в ряд шесть засохших желтков. Выкинуть жалко. Потом съем. Утро только начинается. Сначала нужно проснуться. Посмотреть электронную почту. Нет, лучше сначала проснуться.

Утро у меня, как и у любого русского человека, пусть и живущего за границей, начинается с чая. Из-за того, что я ночью кормлю Даниеля, мне все время хочется пить. Поэтому к чаю утром я отношусь, как верблюд к воде после долгого перехода по пустыне, – никто и ничто в мире не может меня удержать от оазиса с чаем.

Нарезаю хлеб, намазываю масло, сыр. Наливаю чай и одновременно делаю кашу. Ставлю ее подальше от Даниеля на стол. Он тянется ложкой и кричит. С недавних пор он понял, как это здорово – кушать самостоятельно. Я не противлюсь – все равно когда-нибудь это время придет, но и не форсирую – потому что, чем позже он начнет, тем меньше каши мне придется соскребать со стен. Пытаюсь накормить его сама, но он с размахом выбивает ложку с кашей из рук, и она летит на пол. Понимаю, сынок. Время пришло. Одеваю Даниелю большой слюнявчик и ставлю перед ним кашу. Он с радостью залезает в нее рукой. Господи! Как же мало ему нужно для счастья! Гениталии и каша.