Шерил Симон - Откровенные беседы с Садхгуру - о любви, предназначении и судьбе

Каким-то образом – и я понятия не имею каким, потому что это было довольно далеко от нашего дома и от тех мест, где мне разрешали гулять (я должна была находиться на таком расстоянии, на котором был бы слышен громкий свисток моей матери), – я нашла дорогу к дому умершей девочки. Это был традиционный двухэтажный угловой дом в стиле Новой Англии, обшитый белой доской, но с черными ставнями. У стены я заметила прислоненный синий велосипед для девочек, с корзинкой впереди руля, и подумала, не ей ли он принадлежал. Ее родители были дома, что меня удивило, потому что мой отец никогда не бывал дома в дневное время. Они тоже удивились при виде меня, но пригласили войти. Мы поговорили несколько минут, и они показали мне спальню дочери. Странное чувство – видеть комнату умершего человека. Белые стены, розовое покрывало на постели, в тон ему – бело-розовые хлопковые шторы. Я огляделась; на всех полках аккуратно расставлены ее игрушки, куклы, игры и плюшевые звери. На подушке тоже лежали несколько плюшевых мишек и кукла. Дверца шкафа была открыта, как будто хозяйка только что достала оттуда школьное платье.

Пока мы там стояли, я задала ее родителям все вопросы, которые приходили в голову. Конечно, какие-то ответы я получила – что с ней случилось и куда она ушла. В конце концов, это были ее мама и папа. Я даже не помню, что именно я спрашивала и что они отвечали. Помню, они были добры ко мне и, похоже, даже рады моему приходу. Но атмосфера в доме была такая, будто что-то огромное покинуло его. Казалось, в нем образовалась большая черная дыра. Когда пришла пора уходить, я почувствовала, что ее родителям совсем не хочется меня отпускать. Они без конца придумывали причины, по которым мне лучше остаться, предлагали что-нибудь поесть, попить или посмотреть телевизор. Мне очень не хотелось их расстраивать, но уже начинало темнеть, и мне бы крепко досталось, не вернись я домой как можно скорее. Я не нашла в том доме никаких ответов, только огромную пустоту, утрату и скорбь.

В следующий раз я столкнулась со смертью в десятилетнем возрасте. Тогда умер мой дедушка. Они с бабушкой жили рядом с нами. Поскольку моей тогдашней миссией в жизни было исключительно играть и развлекаться, я всегда проскальзывала мимо их дома, тщательно стараясь не попасться никому на глаза. Дело в том, что у дедушки был наготове бесконечный список поручений, которые мне нужно было выполнить. А потом он умер. Я чувствовала себя ужасно, размышляя о том, сколько раз я могла бы повидаться с ним и не сделала этого.

Даже в десять лет я думала, что не хочу прожить жизнь так, чтобы сожалеть о том, что я сделала или не сделала. Непостоянная, вечно меняющаяся природа реальности начала проявляться.

Эти события подпитывали и усиливали мое любопытство. Я часто размышляла о смерти. Я не заболела, не впала в депрессию, но моя жажда знаний граничила с раздражением.

Пока я росла, я читала запоем. Книги о философии, о духовности и религии – все, что хоть как-либо объясняло смерть и ее последствия. Поиск ответов на жизненные вопросы также переплетался с желанием узнать, как стать не обычным человеком, а чем-то большим. Наверняка жизнь – это что-то намного более значительное, чем только «родиться, вырасти, работать, есть, спать, зарабатывать деньги и умереть». Из книг я узнавала о людях, которые достигли большего, чем все остальные. Я читала об Иисусе, Будде и Конфуции, но не останавливалась на этом. Я также читала об оккультизме, парапсихологии и колдовстве. Меня интересовали все объяснения за пределами науки. Я очень хотела понять, что могут сказать разные мастера из разных традиций и как они сами об этом узнали. И как они стали мастерами? Отличались ли они от меня?

Все люди, с которыми я сталкивалась в молодости, либо через книги, либо лично, просто передавали то, чему их учили, что они слышали или читали, но они не переживали все это на собственном опыте. После долгих лет поисков я начала опасаться, что так и умру, не узнав истины. Это было весьма неприятно, ведь мне говорили, что у меня хороший ум. В школе меня включили в программу для одаренных детей. Вроде бы это означало, что я умна, но я по-прежнему не могла найти ответы на свои вопросы.

Была слабая надежда, что я найду их, когда умру. Может быть, чтобы обо всем узнать, нужно умереть. «Но подождите, – думала я. – А что, если это знание не придет даже после смерти? Это еще хуже!» Я все время задавалась вопросом, почему нельзя найти эту истину еще при жизни. Очевидно, ее знали Иисус и Будда – но они жили очень давно. Казалось, что все, кто ее познал, умерли и уже ничего не могли рассказать.