Евгения Бабкина - 9 шагов начать жить заново

Первое время после выхода из комы я с трудом понимала и могла говорить. Из-за полностью сломанной челюсти я не могла ничего есть, только пить через трубочку. Я стремительно теряла вес. Я находилась на сильных обезболивающих в шоковом состоянии. Прошлое осталось позади, а впереди ждала пугающая и еще больше шокирующая неизвестность. Что делать в таких ситуациях, как выкарабкиваться, как не пасть духом – все эти вопросы были не просто актуальны для меня. Ответы на них были жизненно важны.

Я не могла спать. Я время от времени была в полусонном состоянии, но провалиться в глубокий сон не могла. Состояние зомби, когда дико хочется отдохнуть, но этого сделать не можешь. Выписанные снотворные через неделю еще больше усугубили мое состояние, и я от них отказалась.

Слава Всевышнему, он послал мне талантливейших врачей, которые "собрали" меня по кусочкам. Шурупами, гвоздями все скрепляли по очереди. Бедро спасти не удалось, его заменили. Никаких прогнозов они не давали. Только говорили: "Дай Бог, все будет хорошо!" и все. Я была в вакуме, в шоке, в полной неопределенности и неизвестности. Никто мне не говорил ни как долго я буду в больнице, ни буду ли я ходить, ни сколько потребуется времени на восстановление, ни сколько еще операций потребуется – ничего. Сравнить я это могу только с тем, когда Корабль оказывается в открытом море в сильнейший шторм. Выдержит ли корабль шторм, будет ли он исправен, выживет ли экипаж, когда закончится шторм, найдут ли они снова берег – все эти вопросы остаются какое-то время без единого ответа. И ничего не остается, кроме как ждать. Ждать, ждать и еще раз ждать.

Госпиталь стал для меня моим временным пристанищем, моим домом, где прошли мои самые тяжелые минуты и часы. Но он был и местом, где было открыто столько всего нового, что хватило бы на несколько лет . Интенсивность всего – операций, процедур, эмоций была просто сумасшедшей. Хирург дал мне прозвище "Феррарри", потому что на его памяти не было столь сложного случая и столь быстрых темпов. Все должно было проходить быстро. Медлить с операциями по сборке моих костей было нельзя. И восстановление должно быть в кратчайшие сроки, иначе будет поздно. Но как? Мы ведь живые и понятие боль – это не просто звук. Нет слов описать все болевые пороги, что мне довелось пройти. Врачи старались подбадривать, но я видела в их глазах страх и неуверенность.

Все пребывание в больнице можно разделить на две составляющие : "ремонт" физического тела – операции и личностную трансформацию – то, что происходило в голове и душе. Два параллельных процесса. Когда работали с физическим телом, душа и сознание были на перерыве. Оставляли физическое тело передохнуть, начиналась работа с нематериальными субстанциями, потому что мыслительный процесс не останавливается. Разные эмоции, вопросы, мысли, страхи.... от этого никуда не убежать.

На то, чтобы просто прийти в себя после операции, очнуться от 3-4 часового наркоза и начать соображать, говорить требовался день – два, а через 3-4 дня меня начинали готовить к следующей операции. И вот в эти паузы между операциями происходили операции на душе и сознании. Было ощущение, что я нахожусь в операционной непрерывно. Физический и психологический аспекты состояния человека взаимосвязаны. Но описывать их одновременно сложно. За тело в тот момент отвечали врачи, от меня требовались некоторые усилия, но главное было в их компетенции. А вот за свое психологического состояние отвечать должна была я, и только я. И тут был такой ШТОРМ. Жизнь поначалу казалось конченной. Выжить то я выжила, но что за жизнь меня ждет?

В госпитале я провела 86 дней. Врачи меня собрали поставили на ноги и заставили сделать первые шаги при помощи ходунков. Остальное, они сказали ,зависит от меня. Все, что они могли, они сделали. Эстафету от хирургов, меня оперировавших, приняли физиотерапевты, чьей задачей было помочь мне начать заново ходить. После операций начался другой "ад" под названием "физиотерапия". Необходимо было попытаться согнуть колени и согнуть-разогнуть руки, потому что после "сборки" и гипса, мышцы были атрофированы и суставы потеряли подвижность. Руки, ноги есть, но выполнять свои функции они не могут. Сильнодействующих обезболивающих ,как после операций, уже быть не могло, поэтому болевой порог изменился. Я уже не могла терпеть зашкаливающую боль. И врачи советовали, дабы не "убить" почки, поменьше принимать любых обезболивающих. Физиотерапия растянулась еще на одни год. Я смогла начать занова ходить и даже плавать. Врачи безоговорочно называют все, чего я достигла, невероятным чудом . Но мне хотелось невозможного – быть как раньше и делать все как раньше, словно ничего и не случилось. Понимаю, что это не возможно, но мне до сих пор этого хочется.