Лия Луговая - Жизнь Не Как Лимон

Не всё нам доставшееся от предков пахнет «маразмом». Когда-то эти маразмы сослужили хорошую службу тем, кто родился до тебя. За это им благодарность и респект, потому что чрезмерная бережливость когда-то спасла им жизнь. Но сейчас жизнь спасать не надо, в магазинах всего полно. Сейчас время распаковывать таланты и бриллианты, что в прабабкиных сундуках зарыты, и не крутить носом перед ними, а то на пароход не хватит.

А та история с королевой, платье которой разукрасили в цвета ноябрьского неба над Москвой, закончилась так, как заканчиваются все счастливые истории: рядом проезжал король, и жили они долго и счастливо. И каждый день они пили вкуснейший лимонад, который они продавали полмиру, потому что готовили его по старинному семейному рецепту, найденному на дне с сундуком с барахлом.

Когда Мир транслирует то, что принято называть «плохо», к примеру, не успела ты на последнюю электричку в рай или, наоборот, успела, но приехала совсем не в рай; или кошка твоя вдруг умерла, или «ай, яй, яй, у меня конфету отобрали» – это действительно плохо? А когда Мир всё такое кружевное-гламурно-шоколадно-как в сказке-на седьмом-небе подаёт да всеми своими бриллиантами рикошетит – только это «хорошо»? Мир не так уж и плох, когда о тебе заботится: «Ты туда не ходи, ты сюда ходи. А то снег, башка попадёт, причёска испортится, тушь потечёт, а там камень подводный – каблуки точно сломаешь, хотя можешь и зубы, пусть лучше будут каблуки…»

Жизнь любит с нами такие штучки вытворять в ответ на те штучки, которые мы сами с собой вытворяем, разбрызгивая во все стороны от себя отборную солянку с ежевичным вареньем, приправленную острым перцем и шоколадом, с долькой некислого лимона и плавающим прямо по центру шариком фисташкового мороженого (однако, всякие бывают рецептики). Что, скажите на милость, мы тогда от Мира ждём? Подайте мне филе миньон с бокалом бордо, не знаю какого года, но самого лучшего года, естественно.

«Мама хотела меня в 25, а я родилась в 18 – какая плохая я, маме всю жизнь перепортила. Папа хотел, чтобы я стала как он и как его папа медиком, а я вообще о бабочках мечтаю, да в шавасане лежу – опять никудышная я. Все самые модные девочки на Ибице в Dolce Gabana отдыхают, а я всего лишь на Геленджик без лабутен еле-еле наскребаю, да и в Геленджик не везёт меня как-то мужик – бедненькая я, хоть бы кто пожалел. А вот у подружки… А мечтать не вредно… А мужики все… Одна я такая… И дурой помру».

Это всё цветочки, ягодки годам, эдак, к 30-ти только-только начнут в головушках, рождёнными светлыми и красивыми, поспевать. И, как обычно водится, ягодок у нас (таких, что и по дешевке брать не станешь) набирается ящика на два, а то и поболе. У кого-то включается на полную громкость песня «я сама, сама, сама…», у кого-то – «у меня всё плохо, пло-хо…», а кто-то вдруг начинает верить, что «я всем должна, и что это мой долг», сюда же «всех и вся спасателей», вечно стенающих «жертв», никем недолюбленных «тиранш»; сюда же всех дев, так и оставшимися любовницами, а с ними и не уставших мечтать о генерале уже не молодых дев… В общем, годам к 50-ти ягодки успевают в лучшем случае засохнуть. А из хороших ягод сколько всего можно сделать, но нет, гниют они: прощай и смузи, и желе, и компот…

Мы в жизнь свою ничегошеньки не притягиваем – мы намысливаем и часто из самых хороших побуждений. Зри в корень, а лучше в корни: если побуждения не ведут к «просветлению», меняй побуждения! Жизнь на Земле – просто мультиоргазмичная штука, но ловишь ли ты кайф или нет – вопрос интересный, и точно не к жизни. Если бы лимоны могли летать в небе, они б не падали нам на голову. А так они падают, и слава Богу, что не убивают.

Вам не кажется, что добрая половина человечества реально вот уже сколько – не то что лет, а целых поколений – рыдает навзрыд от самомазахизма?! Воют как безголосые белуги себе под нос, раз за разом разносят в пух и прах и свою уникальность, и свою ценность, да и свои мечты в придачу, – а всё без толку! Но, кто-то, слава Богу уже что-то из этого вытья понял и теперь больше не достаёт платочек, чтобы утереть себе слёзки, и не размахивает этим платочком, чтобы ну хоть кто-то пожалел. Рёву дан победный бой – ну надоело плавать в луже несбывшихся соплей и тонуть в мечтах по колено, хватаясь за спасательный круг самовины и самонаказания.

Наверное, тот, кто придумал ругать себя за каждую наималейшую ошибку, за каждый наималейший промах, за каждый наималейший просчёт, а также за каждую наималейшую дурь (ну любим же мы иногда так вволю подурачиться!), он был уж точно не добрым ангелом. В какой-то момент демоны самобичевания атаковали добрые умы, не ведающие грусти и печали, и теперь эти самые прежде такие радостные умы боятся всего на свете и вся, а самое главное – боятся себя, ведь за ошибку нет ни прощения, ни оправдания – раз, два и светлый ум повесил сам себя.