Сергей Гусенков - Берёза серебристая

Перемена места жительства.

Ежегодно по осени в наш колхоз приезжали из города рабочие на уборку урожая: трудовых рук не хватало после войны. На жильё расквартировывали их по домам сельчан по двое-трое. К нам на временное поселение попали два москвича-водителя. Один из них, Володя, и стал моим отцом. Весельчак и балагур, был он болгарином. Когда узнал, что моя мать беременна от него, на следующий же день уехал в столицу, даже не попрощавшись с возлюбленной.

Позднее, через друга, который приезжал вместе с ним работать в колхоз, мать узнала, что в Москве у него семья – дочь и больная жена. Мать не стала его разыскивать, а уехала из колхоза на торфоразработки, куда всех желающих агитировали перебраться специальные уполномоченные-вербовщики. В то сложное время многие бежали из колхозов по разным причинам. Работать приходилось за «палочки» – трудодни, по которым осенью выдавали зерно, картофель и другие продукты. А если неурожай, то на что могли рассчитывать колхозники? Только на своё подсобное хозяйство.

По отъезду матери моей на заработки в поселок Талицы, меня, трёхлетнего мальчика, оставили в деревне на попечение бабушки и той самой тёти Нюши.

Поселок Талицы находился в том же районе, что и наша деревня. Сосновый бор, чистая речка, вытекающая из сказочного по своей красоте Плещеева озера, белые грибы и россыпи брусники, черники, голубики… Огромные залежи торфа. На его добычу, как основного топлива для районной ТЭЦ, приезжало в сезон тысячи рабочих со всей области и страны, даже из Мордовии и Татарстана. Была там, на торфодобыче, построена самая большая в области узкоколейка около 150 километров длиной.

В сезон с мая по октябрь Купанское торфопредприятие было похоже на муравейник. Население увеличивалось в восемь, а то и десять раз. Жили, в основном, в бараках, построенных после войны пленными немцами. На торфодобычу приезжали большей частью молодые, здоровые парни и девушки, которые создавали семьи, растили своих детей, обзаводились своим хозяйством. Не все молодые люди после окончания сезона оставались на торфодобыче, многие возвращались к своим родителям, в свои родовые гнёзда.

Меня в посёлок Талицы привезли осенью на старенькой «Победе», которая застряла в огромной луже перед въездом в посёлок. Этим и запомнился мой первый приезд, с этого дня и начиналась моя новая жизнь.

Судьбоносное спасение.

Самое первое моё впечатление от рабочего посёлка было восторженным: новые друзья, незнакомые места, вековые сосны и ели, а в центре посёлка – берёзовый парк с редкими лавочками, высокими качелями и старым репродуктором, который голосил во всю мощь, передавая последние известия, песни, музыку…

Работа в сезон торфодобычи была тяжёлой: в две смены с восхода до заката солнца. Не зря Петр I когда-то издал указ: «Кто на торфодобыче работает, того на каторгу не посылать». Всю степень тяжести такого каторжного труда мог понять лишь тот, кто работал после войны на торфоразработках.

Мы с пацанами бегали на торфяные поля, которые именовались «картами», и наблюдали за работой взрослых. Огромные машины шли по рельсам и ковшами-транспортёрами выбирали влажный торф, прессовали его в своей утробе, а затем ровным потоком выдавали на дощечках на гигантский конвейер. Десятки рабочих снимали с них эти брикеты и укладывали, как дрова, в поленницы на просушку. Сухие брикеты загружали в корзины, а дальше пересыпали в вагоны. Работницы по трапам, держа корзины с торфом на плече, поднимались на высоту двух с половиной метров, сбрасывали торф из корзины в вагон и прыгали вниз. И так за смену сотни раз. Вначале применялся такой метод добычи торфа, потом непосильный труд был частично механизирован, а впоследствии его стали добывать специальными комбайнами.

Люди от усталости валились с ног. Но стоило только вечером заиграть весёлой гармони, как к бараку, где жил гармонист, стекалась широкой рекой рабочая молодёжь. Пляски, веселье, частушки продолжались далеко за полночь. На одной такой вечёрке и познакомились Зоя с Виктором. Она, пережившая предательство и обман любимого человека. И он, приехавший из другого района парень, только отслуживший срочную службу три года. Вначале Зоя долго присматривалась к нему. Не зря русская пословица гласит: «Обжёгся на молоке, дует и на воду». И она осторожничала, душою знала, о чём гласит народная мудрость. Виктор же был парень напористый, даже в чём-то нагловатый. Далеко не сразу у них возникла взаимная симпатия и любовь. События развивались стремительно и неожиданно для них обоих. А началось всё с несчастного случая, который и сблизил Виктора и Зою на всю жизнь.