Дин Нельсон - Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы

Мир был бы гораздо лучше, если бы репортеры задавали себе подобные вопросы, прежде чем заново пересказывать то, что все мы слышали уже миллион раз.

Справедливости ради нужно сказать, что заглянуть чуть глубже не всегда бывает просто. Когда известный человек прибывает в город, это событие обычно очень тщательно продумано, чтобы широкая общественность не дай бог не увидела хоть краем глаза нечто не входящее в рамки проработанного до мельчайших деталей образа.

Именно так оно и было, когда в город приехал знаменитый радиоведущий Вольфман Джек и мне дали задание взять у него интервью в номере отеля. Вольфмана Джека все знают по фильму «Американские граффити» (American Graffiti), и я с нетерпением ждал того момента, когда смогу поговорить с ним о рок-музыке и его карьере. Я даже надеялся, что уговорю его «повыть на луну», как он делает на радио. Если вы никогда не слышали его имени, просто посмотрите «Американские граффити», и вы увидите, каким кумиром он был в течение долгих лет.

Но, когда я прибыл в отель, его помощник проводил меня в комнату, в которой было как минимум десять других журналистов и фанатов (особой разницы между ними я не заметил). Мы прождали в гостиной его роскошного номера около часа, после чего знаменитый радиоведущий вышел из одной из спален, немного ссутулившись и притворяясь, что курит сигару на манер «Граучо» Маркса [6] Джулиус Генри «Граучо» Маркс (1890–1977) – американский комик, участник комик-труппы, известной как «Братья Маркс». Обычно изображал авантюриста и язвительного дельца. – Прим. перев. . Никто из нас не рассмеялся (зрелище было скорее странноватое, чем забавное), и тогда он выпрямился и обозвал присутствовавших занудами. Дальше было только хуже. Он дал групповое интервью, в котором журналистам позволили задать по одному вопросу и получить автограф на открытке с изображением знаменитого радиоведущего. После чего, крайне раздраженный, он ушел.

Автограф, который он оставил мне, выглядел так: «Это тебе, Дин, ну блин!» – и свое имя чуть ниже.

Меня никто не дразнил «Дин, ну блин» со школы, класса так с третьего.

Ну, приехала звезда в город. Но на самом деле причины написать об этом событии просто не было. Не о чем было рассказать, никакой историей и не пахло. Вместо статьи мы поместили в газету его фото и длинную подпись под ним. Дин, ну блин. Тоже мне.

В случае с Гиллеспи я начал потихоньку паниковать, как только услышал, что он согласен на интервью. О чем новом можно у него спросить? Как спасти свое эго и не выглядеть полным идиотом? Мне не было и 30. Ему 60 с лишним. Я мало знал о джазе, а когда начал наводить справки, и вовсе узнал, что Гиллеспи придумал свой собственный стиль под названием «бибоп» (и поэтому назвал свою автобиографию To Be or Not to Bop). Все, кто когда-нибудь видел его на сцене, знали, что он играет на гнутой трубе, то есть ее раструб направлен вверх под углом 45 градусов, а также что он сильно раздувает щеки. Я чувствовал, что ни о том, ни о другом спрашивать не стоило, потому что об этом у него наверняка спрашивал каждый встречный и поперечный.

Вот такое продумывание хода интервью заранее и отличает полезное / интересное / осмысленное / важное интервью, в котором вы на самом деле вовлекаете человека в глубокий и значимый разговор, от рутинной тягомотины / «я все это уже сто раз слышал» / «зачем вы тратите мое время» – такое интервью с тем же успехом может взять даже наполовину обученный орангутан.

Как я уже говорил выше, интервью – один из способов рассказать историю. Хитрость в том, что в этом случае рассказывать историю приходится совместно с кем-то еще. У вас в голове может быть очень условная схема, скажем: «Я хочу написать историю о том, как человек узнает, что его усыновили, и решает найти биологических родителей». Или: «Хочу написать историю о том, как мечтаю дать сотруднику службы транспортной безопасности по морде». Этого будет достаточно, чтобы запустить процесс написания текста. Поэту может прийти в голову описывать темное небо над горизонтом или собственную непроглядную меланхолию. Писатель может исследовать, как Роберт Фрост, почему от какого-то эпизода его жизни у него в горле встал комок. Иногда все довольно просто.

Однако чаще всего нам нужен чей-то посторонний взгляд или свидетельство очевидца. Порой мы пишем о каких-то событиях, но у нас не хватает времени на то, чтобы наводить справки, искать информацию в интернете или размышлять о замысле. Иногда мы пишем материал только для того, чтобы рассказать читателям о произошедшем. Но даже в этом случае нам нужно определить, с кем лучше поговорить, и задать этим людям правильные вопросы. Без чужих голосов у нас получится сухой отчет, а не история.