Анастасия Тихомирова - Экскалатор – F

Мечом пораженная его фразой, которая так лихо овладела мной. Когда я призналась ему в любви и оторвой понеслась утверждениями, насколько это серьезно. Он сказал: «Твоя влюбленность – юношеские фантазии». Меня это попросту обескуражило – я знала длинное опровержение: Под фантазиями следует понимать неочерченные, неорганизованные представления, типы, виды. Это наблюдается у всех. Их свойства диктуют путаницу в голове, если их не признать, как таковые. Если же их регистрировать открыто и со знанием нашествия, то они такие милашки и бунтари в одном комплекте. Тогда в голове пустыня, но это не символ пустоты – твердость пустыни поражает. Безумием это назвать нельзя, поскольку ум участвует, но уже как нечто посредственное. Он вовсе не торжествует. Если вы хотите познать эти чувства, то примите их, эти выносимые страсти, иногда с избытком переливающиеся сверх меры. Но ни в коем случае не дешевые страсти, в момент легкого безумия. Страсти, неуспевшие насытиться корыстью, эгоизмом, самые открытые и откровенные. Например, чувство любви с всесильным контуром разума, ума – есть всегда уже заплесневелые и вторичные – вожделение, похоть, в отличии от страстей абстрактных, не касающихся плоти. Их легко узнать, эти гнилые страсти, они просты – вожделение и похоть, как 2+2 – очень заметны – любому – регистрация мгновенна, как этих чувств, так и мнения разума, ума. Я влюблена в него. В его живую потенциальность, нрав, вкус, характер, судьбу. Так что назвать влюбленность юношескими фантазиями = сказать, что у меня очень чистое и открытое сердце, страсти так и обнадеживают. Кроме того, фантазиями делает эти свежие страсти он. Так как результатов они не имеют только из-за него, ведь контакт я составляю. Я делаю все, что могу со своей стороны. Выводом фантазий должно быть полученное от меня уже его созревшее вдохновение. Его абстракция – я в нем, как абстракция.

Но вернемся к А. И. Он такой нежный и потому ему покорны все лакомые и под законом тяготения эстетики, кусочки – очень намагниченные.

Кроме того, он отрезвляет меня точками, поставленными в конце предложения любого сообщения, но и злит до безобразия. С этого могут начаться мои кувыркания на кровати, в том смысле, что я не нахожу себе места – швыряние рук – вкус смерти в такие моменты так прилипчив. Все это может быть антипрославлением его.

Оказалось, он правильно действовал. Придал глобальный смысл жизни – заключается в том, чтобы пожелать умереть – желание роскошное, как меха на светской львице от Ив Сен Лоран. «Смысл жизни в том, чтобы хотеть умереть.» – Когда он не отвечает на все сообщения, я в диком бешенстве жду без дюйма терпения. Хлопок бьется у меня в руках – учащенное дыхание. Конструируется размывание чувств к нему – он дорог и отвратителен – одновременно. Его гетто символизирует не простой запор, а разветвление вражды, которая оплакана гонением, поскольку любовь трепещет громче всех, хотя она и замазана толстой кистью. Как же так? Она все еще присутствует из-за самодовольства и напевания слога – «люблю». Первое – есть источник власти и координации, поскольку находится все время под жаждой. Последнее – есть транс, программирование самого себя, как медитация – полная концентрация, а нутро уже понимает, как есть.

Послушайте-ка: «Смысл жизни в том, чтобы хотеть умереть» – Действие со слезами, покрытое как бы пенкой счастья. Хотя мешанина грусти половинчатой с весельем или счастьем – есть игрушечное чувство. Но грусть можно переживать осознанно и плакать, при этом признавать красоту грусти, как данное – только так можно сделать ее слабее. Грусти человек предается быстрее, одержимее, в отличии от счастья. Например, произошло событие, и оно требует веселья, попросту вызывает и, вдруг, нарушаются планы, что отвратительно для вас и грусть оказывается сильнее прожитого, стелящего свои остатки, счастья. Когда грустите по-настоящему владение собой становится настоящей нелепостью, которая недостижима. Думается – уродство, да и только. Счастье в том, чтобы желать умереть, но не делать этого, все остальное – цепляющееся. То есть, при натуральном, искреннем желании умереть, все кажется только сегодняшним днем. Обворожительно стонущее и перенесенное уже не имеет места. Например, траурная грусть – мерзавка, при которой контроль вежливо усыхает. И при дикой веселости, когда нам искренне хорошо – контроль вторичен. Что значит растяжимое понятие «хорошо»? Оно может быть и при грусти, которая наступила после траурной грусти, при веселости, при владении собой – контроле. Счастье может исходить от чувств, а также от разума, от их сочетания в духе Поллока. Счастье настоящая проститутка и обманщица. Зная ее выпендрежничество, перед ней не устоять. Мы продолжаем любить счастье, зная теперь на что оно способно. Поэтому мораль и средневековые моральные принципы должны быть отпущены, чтобы предаваться счастью благонадежно. Так что, дорогие, лучше испытывать счастье не голое, а посредственное, исходящее от контроля, от пришедшей непревзойденной идеи, от незамкнутой системы чувств – в полнейшей сочности это может быть только с желанием смерти, при этом отвергать ее можно, а потом снова желать. Но ни в коем случае не отсутствие желаний.

Читать дальше