Кэтрин Мэй - Зима не будет вечной. Искусство восстановления после ударов судьбы

Но вот какая штука: это самое «все» мало-помалу оборачивается «ничем». Остается лишь суматошный бег по кругу, безо всякого смысла. За воспитанием ребенка, написанием книг и штатной работой, порой переползающей с будней на выходные, время пролетело незаметно. Я и сама не могу в точности описать свои ощущения – вроде бы прошедшие годы еще не затянулись белой пеленой, слившись в безликую массу, но воспоминания о них уже довольно расплывчатые и странным образом лишенные смысла, если не считать постоянных попыток просто выжить. Глядя на перевернутую баночку с дрожжами в своих руках, я мысленно пытаюсь восстановить в памяти события прошедших лет. Ощущение такое, будто бы все это время я летела по немыслимо глубокой шахте лифта и только что с шумом плюхнулась на самое дно.

Вокруг просторно, и эхо гулко отдается от стен, и я пока не знаю, как отсюда выбраться. Пытаюсь отыскать путь к какой-нибудь знакомой точке.

В книге Туве Янссон «Волшебная зима» муми-тролль случайно выходит из спячки слишком рано. Привыкший всю зиму спать, он с удивлением обнаруживает мир, укрытый снегом, и не узнает даже собственный сад. «Весь мир умер, пока я спал, – думает он. – Этот мир принадлежит кому-то другому. Он не создан для того, чтобы в нем жили муми-тролли». Чувствуя себя ужасно одиноким, он идет в спальню и дергает маму за ухо, но мама не просыпается, а сворачивается клубочком. Вот так и я чувствовала себя этой зимой, во всяком случае, мне так казалось. Все вокруг уснуло, и только я бодрствовала, обуреваемая обострившимися страхами.

В такие моменты нужно стараться не стоять на месте. И я каждое утро медленно выходила из дома и брела к ближайшему магазину за ингредиентами для какого-нибудь блюда. Холодильник, который еще недавно был битком набит едой, что я покупала онлайн и часто даже не успевала съедать вовремя, теперь совершенно пуст. Я покупаю только самое необходимое, и мне даже стыдно за свое расточительство, еще недавно казавшееся неизбежным. Но понимание это приходит со временем. Ведь всегда можно ненадолго выйти из дома и прогуляться до ближайшей лавки зеленщика, чтобы посмотреть, что туда сегодня завезли. А если закончится хлеб, то сходить и купить. Можно взять у мясника ровно столько мяса, сколько нужно именно сегодня. Больше не надо замораживать курицу, размораживать ее неделю спустя, а потом, не успевая съесть, выбрасывать половину.

На этой неделе я делала жаркое из ягненка, моркови и тмина, выложив поверху кружочки картофеля. Кажется, будто бы я готовлю, чтобы зазвать к себе в гости осень. На днях я купила коробку нежных фиников в вишневых обертках и три дня ела их на завтрак, мелко нарезав в овсяную кашу. Еще я делала бархатный суп – пюре из бледно-зеленой тыквы с семгой, маринованной с солью, сахаром, укропом и свеклой, придававшей ей восхитительный алый цвет. К супу я делала салат из свежих огурцов. У меня было время, и все было возможно, и все стоило затраченных усилий.

Еще я с наслаждением обновила коробку с цветными карандашами, которые купила для Берта. Это немецкие карандаши под названием «Лира» – как девочка-беспризорница из серии книг Филипа Пулмана «Темные начала» [4] Трилогия английского писателя. М.: АСТ, 2019. . У них плотная текстура и яркие цвета – совсем не то, что дешевые аналоги, которые мы обычно берем не задумываясь. С ними рисунки Берта заиграли новыми красками, да и мне самой захотелось порисовать. Я готова простить им даже совершенно скандальную цену: никакие конкурирующие марки им и в подметки не годятся.

Я и не осознавала, что эти простые радости исчезли из моей жизни, их вытеснил круглосуточный бег, и теперь я всячески стараюсь к ним вернуться. К этой методичной, спокойной работе руками, и к легкой сосредоточенности, позволяющей мечтать, и к ощущению доброты, рождающемуся во время этого занятия. Вместе с Бертом я леплю пряничных человечков и с удивлением замечаю, с каким вниманием и заботой отдаюсь этому процессу, словно это куклы вуду, только добрые. Каждый из них как будто крошечный вызов той жизни, какой я до недавнего времени жила. Я словно ухаживаю за мертвыми, аккуратно укладывая на покой набор ценностей, которые мне больше не нужны.

Дни становятся короче, и мы стараемся наполнить дом светом и прогнать призраков и чудовищ, притаившихся в темноте. Я переворачиваю шкафы в поисках свечей и вешаю по углам фонарики, вновь пересказывая собственную историю, даже если меня никто больше не слышит.