Анна Кирьянова - Калейдоскоп жизни. Истории, которые вдохновляют на перемены

Они были страшно измотаны. Они боролись с грязью, с бюрократией и с самой смертью. Вокруг умирали люди. И характер у обоих был не очень, мягко говоря. Суровая, властная, непоколебимая Флоренс, которая отказалась от личного счастья – ну кто женится на медсестре? Тогда это была позорная профессия. И маленький доктор Бэрри, визгливый и сварливый, этакий злобный карлик. Он и на дуэлях дрался, и начальству перечил… Только с пациентами эти двое были добры и участливы. Вот доктор и рассорился с медсестрой. Они много чего друг другу наговорили в ярости. И Флоренс записала потом, мол, свет не видывал такой грубой скотины, как доктор Бэрри.

Вы только представьте их в этом жутком госпитале, где стонут и хрипят умирающие. Измотанных, измученных бессонницей, почти отчаявшихся. Им противостояло безразличие чиновников и сама Смерть. Вот они стоят и орут друг на друга, от усталости и безысходности. Не на раненых же орать…

Флоренс не знала, что «грубая скотина» – это никакой не мужчина. Это маленькая худенькая дама Маргарет-Энн, которая когда-то притворилась мужчиной, чтобы получить медицинское образование и стать врачом. Женщины не имели права быть врачами в те времена. И эта крошечная решительная Маргарет обматывалась каждое утро полотенцами, чтобы скрыть изгибы фигуры. Надевала башмачки на высокой подошве, чтобы казаться выше, и военную форму. И решительно шла лечить и спасать. Она стала доктором Бэрри. И спасла много жизней. Она провела первую в Африке операцию кесарева сечения, спасла и мать, и ребенка. И работала военным врачом, дослужившись до должности главного инспектора госпиталей.

Они кричали друг на друга, две измотанные, уставшие и нервные подвижницы, две женщины девятнадцатого века, которые пожертвовали всем ради спасения больных. Флоренс так и прожила одна всю жизнь, в условиях… ну, сами представляете теперь условия. А ведь была из обеспеченной семьи! А доктор Бэрри еще и скрывал свою тайну, разоблачение было бы катастрофой. У него был только чернокожий помощник, которому он доверял. И пудель Псише – это по-гречески «душа». Доктор очень любил свою собачку.

Вот так все было на самом деле. Две великие женщины разругались, доктор и медсестра. Не из-за личной неприязни, а из-за санитарии, гигиены, ухода за пациентами, из-за невероятных нагрузок и ответственности, которую продолжали нести… Им удалось добиться чистоты, смены белья, организовать питание больных и дисциплину персонала. Но они так и не поняли друг друга, хотя потом высоко оценили деловые качества.

А тайну доктора Бэрри узнали только после его или ее смерти, когда тело готовили к погребению. Ему или ей это уже было все равно. Он сделал все, что мог на Земле, прожив жизнь без любви, без семьи и в страхе разоблачения. Но справился с задачей. Выполнил свою миссию. Как и «дама со свечой» Флоренс Найтингейл. Доктор и медсестра справились. Так жаль, что они не узнали друг друга получше. Разве только потом, когда встретились в другом мире, где нет ни тайн, ни секретов, ни мужчин, ни женщин, ни полотенец. Где есть только «псише» – душа. А души узнают друг друга мгновенно…

И этот человек в панике ткнул разбойника вилкой, которую по случайности держал в руке. Грабитель взвизгнул и убежал. А хозяин дома все рассказывал и рассказывал эту историю, бесконечное количество раз. Он был так потрясен и напуган, что буквально застрял на своем пугающем воспоминании. И не мог остановиться, все разговоры переводил на эту историю.

Он всех достал и утомил своим повторяющимся рассказом. И знакомые хотели тихонечко подкараулить рассказчика и поколотить. Не от злобы, а чтобы одну историю заменить другой. Как-то вырвать человека из навязчивого повторения одного и того же. Может, новый случай заставит его прекратить вспоминать случай с вором и вилкой? Новое яркое впечатление излечит человека от назойливого рассказа?

Хорошая мысль. Колотить никого не надо, конечно, хотя вот Корней Чуковский страдал бессонницей и ночью бил себя по голове, чтобы избавиться от навязчивых мыслей; кулаками сильно бил. Он был в отчаянии и принимал сильные снотворные, его мучили мысли. От навязчивых мыслей и плохих воспоминаний очень трудно избавиться, постоянно к ним возвращаешься и возвращаешься, – так повторяешь привязавшуюся песню и ничего не можешь с этим поделать…

Можешь! Надо начать другую песню мысленно петь. И произойдет удивительная вещь: обе вскоре забудутся. Хотя логичнее было бы предположить, что «застрянешь» на второй песне или обе сразу начнут лезть в голову. Нет. Исчезнут из «внутреннего проигрывателя» обе. Так и с плохими воспоминаниями: надо немедленно вспомнить что-то еще более плохое. Советуют на хорошее переключиться, но это не работает по простой причине: отрицательные эмоции сильнее и продолжительнее положительных. И с гневной обиды переключиться на воспоминание о летнем деньке и цветущем луге невозможно. Невозможно переключиться с воспоминания о том, как вас незаслуженно обругали, на воспоминание о поцелуе.