Мария Гламазда - Право на нелюбовь

Он растворился так, как будто его и не было. Оставив мне осознание того, что я – живая, что я могу чувствовать, что я ХОЧУ чувствовать, что я хочу идти дальше. Без страха и сожаления. Что я могу себе, наконец, признаться – любви, той, пришел конец. Она давно умерла. Но, родилась новая, трепетная, как только что распустивший крылышки мотылек – любовь к себе.

Вы скажете, конечно – изменила мужу и теперь довольна, любовь у нее к себе проснулась. Но правда в том, что себе я изменила задолго «до». А это – страшнее. Не правда ли?

– Шлюха! – он заорал так, что, казалось, дверь на балкон вылетит. У меня внутри тоже все содрогнулось. Как хорошо, что дочь у мамы и не слышит этого. Вместо желудка я ощущала кусок гранита, шея окаменела. Я смотрела на когда-то любимого человека. Заботливого, нежного, доброго, родного, моего… Человека, с которым рука об руку мы прошли так много. Тогда, 7 лет назад, мне казалось, что он – просто моя мечта. Он и был мечтой. Нет, он был моим спасителем. Вот в чем дело.

Мне было 24, и я считала себя вполне взрослой, нуждающейся в создании семьи. По правде говоря, мне просто хотелось любви и заботы. Любви, которой у меня не было. Родители самозабвенно ненавидели друг друга, но на людях мы оставались образцовой семьей с отличницей-дочкой, соответствующей эталонам мамы и папы. Я убежала от них сразу же, как только смогла снимать комнату с тараканами. Родители остались ненавидеть друг друга в своей квартире, а я стала отчаянно искать любовь и пытаться ее заслужить. Он был моим принцем. Ему достаточно было один раз поцеловать мне руку, и я готова была бежать под венец. Все, заслужила! Вот он – принц мой на коне. Вот он – мой спаситель! Любит поглазеть на большегрудых девочек с обложки, а может и помечтать о них. Только девочки с обложки не будут слушать его часовых разговоров о тупизме коллег и его неоцененности. А я слушала. Слушала, заглядывая в глаза. Он же – мой принц! Было ли интересно? Поначалу да, я растворилась в нем, как кусок заледеневшего мороженого в кофейном кипятке. Прощала ему взгляды на шикарных девиц, он прощал мне вид всклокоченной мартышки по утрам. Мне казалось, что мы – действительно единое целое.

– Вот значит как?! Вот она – твоя благодарность?! – честно, я никогда не слышала такого крика. Даже не знала, что он может так кричать. Черт, нет, не смей! Но, было уже поздно, и пульт от телевизора прилетел мне прямо в грудь. От этого оцепенение прошло в секунду.

– Прекрати! Что ты делаешь? Давай поговорим!

– Поговорим? О чем, о том, что ты шлюха?

– Зачем ты это несешь?! – волна негодования поднялась и закрыла мне горло. Я не могла говорить, хотя мне было что. Все последние два с половиной года, с тех самых пор, как родилась наша дочь, я чувствовала себя бесконечно одинокой. Нет, не то, чтобы он стал «ходить по бабам» и его не было дома. Нет, он приходил после работы домой, все такой же недовольный чем-то, бурчал. Помогал мне с дочерью, когда ночами я уже физически не могла встать. Приносил памперсы, смеси, все со словами: «ну что, пока кто-то отдыхал и дышал свежим воздухом, папа работал и заработал доче не памперсы». Я непременно должна была хвалить его. Но в какой-то момент мне не захотелось.

Я не знаю, что со мной произошло. Я не хочу искать оправдание себе и жаловаться. Но это – просто случилось. Я почувствовала ужасную, звенящую пустоту внутри. Я стала роботом, я перестала улыбаться. Все происходящее было, как на картинке скучного кино, но тебе так хреново и лень, что ты даже не выключаешь его, а продолжаешь смотреть, впихивая в себя попкорн. Меня пронзило, когда моя шестимесячная дочь, хохоча, протягивала ко мне ручонки, а я просто развернулась и ушла. Я слышала, как она замолчала. Как начала плакать. И мне было все равно. Мне лишь хотелось выключить тумблер всего этого внешнего звука и остаться в вакууме. Вечером я хотела поделиться с мужем, что, кажется, меня накрыло. Но, когда я сказала «знаешь, я эмоционально выдохлась, погуляешь сейчас с дочкой сам?» в ответ услышала, что он, конечно, погуляет, хотя он, в отличие от меня, целый день работал. И сейчас, вообще-то пятница, но он, вместо того, чтобы пить с друзьями пиво в баре, идет гулять с дочкой, потому что ее «маманя», видите ли, просидев целый день дома, эмоционально выдохлась! Я тогда молча оделась, одела малышку и ушла. Мы гуляли часа три. Она давно уже спала в коляске, а я молча шла. Просто шла и шла, в своей пустоте. Руки закоченели, я уже не чувствовала губ, щек. Из пустоты меня выдернул постоянно вибрирующий в кармане телефон. Достаю – мама.