Джеймс Нестор - Глубина. Фридайвинг и новые пределы человеческих возможностей

Честно говоря, многие институты не занимаются такими исследованиями, потому что просто не могут. То, что делали эти ребята, было опасно и зачастую абсолютно незаконно. Ни один университет никогда бы не разрешил своим аспирантам уходить в открытое море на много километров от берега на раздолбанной моторке и плавать с акулами и кашалотами (самыми крупными хищниками планеты, длина зубов которых достигает 20 см) или преодолевать сотни километров под водой в собственноручно собранной, нелицензированной и незастрахованной подводной лодке. Эти безбашенные океанографы делали так постоянно, часто на собственные скудные средства. И со своим собранным на коленке оборудованием и скромным бюджетом они сумели провести с обитателями океанских глубин больше времени, чем кто бы то ни было до них.

– Джейн Гудолл изучала обезьян не с самолета, – сказал один исследователь коммуникативных систем китообразных, фрилансер, работавший в лаборатории, которую он устроил на верхнем этаже ресторана своей жены. – Так что не надо думать, что можно исследовать океан и его обитателей, сидя в аудиториях. Придется погружаться. Придется помокнуть.

Так я и сделал.

«Аквариус» – единственная в мире подводная научная станция. Типовой двухэтажный домик бирюзового цвета в Ки-Ларго, во Флориде, для нее то же, что Хьюстон для космических станций. Перед домом почтовый ящик, подпертый шлакобетонным блоком и прикрепленный кабельным хомутом к штабелю старых досок. Белый гравий покрывает подъезд к дому, у которого припаркованы грязные автомобили, выпущенные десяток лет назад. Пройдите мимо зловещего забора из металлической сетки-рабицы, поднимитесь по деревянным ступеням – и вы обнаружите стеклянную раздвижную дверь, которая ведет прямо в комнату, обшитую фанерой производства 1970-х гг. Пункт управления «Аквариусом» находится справа.

Управление осуществляется фактически из общежития. В вестибюле – дубовые шкафы, в гостиной – потертые диваны, расставленные под странными углами, а на кухне загорелые парни в шортах и бейсболках, надетых козырьками назад, едят разогретую в микроволновке лапшу.

Сол Россер, руководитель службы управления, приглашает меня к наблюдательному пульту. Тридцатидвухлетний Россер проработал в «Аквариусе» два года; он одет в черную тенниску, мешковатые коричневые штаны, белые носки и черные ботинки – неофициальную униформу инженера на отдыхе. Перед ним, на секционном столе, три компьютерных монитора, красный телефон и регистрационный журнал. Россер жмет мне руку, затем извиняется. Ему необходимо ответить на звонок.

– Мазь, – прорывается сквозь треск динамика женский голос.

– Вас понял, мазь, – говорит Россер.

– Наношу мазь, – говорит голос.

– Вас понял, наношу мазь, – снова Россер.

Изображения с десятков камер выведены на один из расположенных перед Россером компьютерных мониторов. Мы видим руку, наносящую мазь на колено.

– Мазь нанесена, – говорит голос.

– Вас понял, мазь нанесена, – говорит Россер.

Россер вручную вносит каждое слово в регистрационный журнал. Динамик умолкает. Россер смотрит, как женщина закрывает крышечкой тюбик мази. Секунду спустя вторая камера показывает женщину под другим углом, со спины; она входит в крошечную комнатку и кладет мазь в маленький белый комод. Картинка нечеткая, похоже, будто трансляция идет из открытого космоса. Только в нашем случае на экране молодая блондинка в майке и бикини; в некотором роде это делает пункт управления «Аквариусом» еще больше похожим на комнату в общежитии.

– Перехожу на прием, – хрипит голос женщины в динамике.

– Перехожу на прием, – откликается Россер.

Женщину зовут Линдси Дейнан. Она исследователь губок из Университета Северной Каролины, Вилмингтон. Дейнан уже восемь суток на «Аквариусе» и поднимется на поверхность только через два дня. У нее на колене царапина, которую нужно полечить и подержать на солнечном свете, чтобы она зажила. Но ни то ни другое в ближайшее время не случится. На «Аквариусе» нет ни солнца, ни врача. А если Дейнан откроет задний люк и попытается сразу подняться на поверхность, она, вероятно, погибнет – ее кровь закипит и, скорее всего, хлынет из глаз, ушей и других отверстий.

Во имя науки Дейнан и пятеро других исследователей-акванавтов добровольно согласились подвергнуться воздействию давления примерно в 2,5 атмосферы (такое давление бывает на двадцатиметровой глубине), чтобы получить возможность нырять столько, сколько захочется, не беспокоясь по поводу декомпрессионной болезни. Единственное требование заключается в том, что, прибыв на «Аквариус», который находится на расстоянии 11 км от берега, где располагается пункт управления станцией, акванавты должны пробыть там полторы недели, пока не будет выполнена программа. Потом их ждет семнадцатичасовая декомпрессия, их тела снова адаптируются к давлению на суше, а азот будет безопасно выведен из организма.