Джейми Уил - Перешагнуть через пропасть. Гедонистическая инженерия против уныния, одиночества и разобщенности

– Тут до меня дошло, – рассказывает Рашкофф. – По крайней мере с точки зрения этих господ, это и в самом деле была лекция о будущем технологий. Они ориентировались на Илона Маска с его колонизацией Марса, Питера Тиля с его остановкой старения и Рея Курцвайля, собирающегося загрузить свое сознание в суперкомпьютер, и готовились к цифровому будущему, в котором тому, чтобы сделать мир лучше, будет уделяться значительно меньше внимания, чем тому, как в целом выйти за пределы человеческой природы и полностью оградить себя от весьма реальной и насущной опасности – изменений климата, повышения уровня моря, массовых миграций, пандемий, нейтивистской паники и истощения ресурсов. Для этих людей будущее технологий сводится к одному: как им спастись.

К чести Рашкоффа надо сказать, что он поспорил со своими слушателями. На их прямые вопросы он ответил, что лучший способ сберечь верность своих наемных охранников – прямо сейчас начать обращаться с ними лучше некуда, прямо как с родными. И не останавливаться на этом. Он посоветовал поступить точно так же абсолютно со всеми своими деловыми партнерами еще по эту сторону События. Чем лучше им это удастся, предположил Рашкофф, тем больше шансов, что все мы совместными усилиями убережем цивилизацию от краха, а это главное.

– Мой оптимизм их позабавил, но они мне не поверили, – признается Рашкофф. – Им было неинтересно узнать, как избежать катастрофы, они убеждены, что мы зашли слишком далеко. При всем своем богатстве и влиянии они не считают, что способны повлиять на будущее. Просто принимают самый мрачный из всех возможных сценариев, а потом собирают все деньги и все технологии, какие только можно, чтобы оградить себя – особенно если можно получить место на ракете, которая полетит на Марс… Итогом будет не столько сохранение человечества в диаспоре, сколько спасательная шлюпка для элиты».

Вот они, приверженцы идеологии вознесения. Все до единого. И как бы ни было соблазнительно считать, что это какие-то маргиналы, думать, будто они только грозят адскими муками или надевают пояса смертников, суровая реальность такова, что они везде: они носят черные водолазки и флисовые худи, болтают по айфонам и внимательно смотрят «В ожидании конца света» по кабельному телевидению.

Если мы ничего не предпримем, вознесенцы всех мастей одержат верх, и нам придется играть в Безумного Макса на истощенной планете, в то время как горстка технотитанов загрузит свое сознание в компьютер или успеет на последний космический рейс. А может быть, мы окажемся в самой гуще какой-нибудь войны, которая начнется на Ближнем Востоке и приведет то ли к Судному дню, то ли к созданию джихадисткого халифата.

Не слишком заманчиво.

Каждый подобный сценарий должен стать поводом как минимум для оживленных дебатов о нашем коллективном будущем, а как максимум – для серьезной озабоченности. Но складывается впечатление, что никто не обращает на это внимания. Мы передали все радиочастоты, все производство новостей и всю инициативу горстке идеологов и фанатиков. Это нельзя так оставлять, иначе не миновать худшего. «Идет возрождение апокалиптических верований, которые едва ли ограничатся знакомыми разновидностями фундаментализма, – пишет Джон Грей, философ из Лондонской школы экономики, в своей книге Black Mass: Apocalyptic Religion and the Death of Utopia («Черная месса. Апокалиптическая религия и гибель Утопии»). – Наряду с пересмотром евангелизма наверняка в изобилии появятся дизайнерские религии, смешивающие науку с научной фантастикой, мошенничеством и жаргоном популярной психологии, которые будут распространяться, словно интернет-вирусы. Большинство из них будут безобидными, однако по мере усугубления экологического кризиса, возможно… размножатся и секты, пропагандирующие идею конца света» [18] Gray, John. Black Mass . Great Britain: Penguin Books, 2008 .

Вот где таится главная опасность и главный соблазн: чем страшнее и тяжелее испытания общественно-политические, экономические, эпидемиологические, климатические или духовные, тем сильнее искушение поверить, что мы способны выпрыгнуть из поезда на полном ходу за миг до крушения.

Когда мы верим подобным историям, мы обманываем себя, и не один раз, а дважды. Во-первых, убеждаем себя, что для прежнего, привычного мира нет никакой надежды. Во-вторых, думаем, что вопреки всему мы окажемся среди счастливчиков, которые получат золотой билет на ту сторону.

Исследования раз за разом показывают, что умеренно-религиозные люди и светские гуманисты по всему миру одинаково стремятся к стабильности и процветанию [19] Egginton, William. In Defense of Religious Moderation . Columbia University Press, 2016, p. 140.; Zuckerman, Phil. Living the Secular Life: New Answers to Old Questions . Penguin Books, 2015, p. 47. . Большинство из нас, к какой бы культуре мы ни принадлежали, хотят всего лишь жить мирно и видеть, что у их детей есть шанс на лучшую жизнь. Это желание объединяет всех нас. Атеисты, мусульмане, христиане, конфуцианцы, буддисты, иудеи, индуисты и хипстеры – все просто хотят дожить до того дня, когда можно будет мирно умереть во сне в окружении внуков, понимая, что прожил счастливую жизнь. Так было всегда.