Сергей Кофанов - У каждого свой Эверест. Как опыт реальных восхождений помогает вдохновлять команды и управлять проектами

Все эти героические поступки объединяет то, что никто из этих спасателей не был перед этим на вершине Эвереста. Они все принимали решение остановить экспедицию и оказать помощь терпящему бедствие во время своего подъема наверх, когда они были еще полны сил и у них было достаточно ресурсов для того, чтобы хотя бы частично поделиться ими с потерпевшим. Отдельно стоит только случай Анатолия Букреева, который вытащил на себе троих своих клиентов не только в одиночку, но и еще в условиях сильнейшей непогоды. Эта история описана в бестселлере Джона Кракауэра «В разреженном воздухе».

По сравнению с Букреевым, я находился в роскошных условиях: светило яркое солнце, мой кислородный баллон был практически полон, все клиенты чувствовали себя сносно и уже были готовы выдвигаться из штурмового лагеря вниз, в безопасность. Каждого из них сопровождал персональный шерпа, а на подходе сверху был второй гид, который, как я думал, мог в случае надобности помочь мне в любой нештатной ситуации или в поддержке наших клиентов.

Оставшиеся двести метров по высоте до лагеря я преодолел минут за пятнадцать, но, уже подходя к первым палаткам, увидел двоих человек, которые склонились над телом лежащего на земле альпиниста в красном пуховом комбинезоне. С этого самого момента я перестал управлять своим временем – им стало управлять принятое мною решение.

Мыслей о том, что этот парень уже не выберется с того света или о том, что кто-то другой поможет ему, в то время как я буду заниматься своими прямыми обязанностями по обеспечению безопасного спуска клиентов, у меня не было. Человек был в сознании, но явно не понимал, что происходит вокруг него – подернутые мутной поволокой, его глаза бессмысленно блуждали по слепящим белоснежным склонам.

Такие глаза я в своей жизни видел уже несколько раз, и ни разу их обладатель не вернулся из того сладкого забытья, в которое его уносили стремительно развивающийся отек мозга и полная потеря осознания реальности происходящего.

Возможно, в этот момент ему казалось, что он полный сил идет вниз по снежному склону Эвереста после успешного восхождения на вершину, а может, он вообще представлял себя где-нибудь у себя дома в Италии, а в голове у него царил запах цветущих апельсиновых деревьев и треск цикад за окном.

Первым делом в таких случаях необходимо затормозить развитие отека мозга, сделав человеку инъекцию специального препарата, который называется дексаметазон. Этот препарат резко активизирует всю гормональную систему умирающего, приводя его на какое-то время в чувство. Шприц с препаратом был у меня с собой в аптечке. Я быстро скинул рюкзак на снег и начал перебирать ее содержимое в поисках ампул дексаметазона.

Два человека, которые стояли рядом с телом потерпевшего, оказались женщинами – я выхватил из их разговора несколько знакомых французских слов, сделав быстрый вывод, что они француженки. «Что ты ищешь?», – на неплохом английском спросила меня одна из них. «Декс», – кратко ответил я, показывая им несколько ампул в своей руке. Как назло, сам препарат в ампулах замерз, и я, сдвинув с лица кислородную маску, засунул одну из них себе в рот, чтобы отогреть содержимое.

Делать укол на крутом снежном склоне было неудобно, поэтому я решил дотащить итальянца до своей палатки, которая стояла ниже нас метров на сто. Одна из француженок сказала, что у них тоже есть дексаметазон и она его мне принесет, а вторая начала помогать перекатывать тело по снегу вниз, пока мы не достигли моей палатки, в которой я еще перед выходом припас термос с горячим сладким чаем.

К тому моменту, как мы дотащили тело до палатки, к нам вернулась вторая француженка с ампулой дексаметазона. Мы втроем затащили итальянца в мою палатку, я перевернул его на живот и сделал первую инъекцию – около десяти кубиков препарата, а затем натянул на него свою маску, включив расход кислорода на полную подачу.

С этого момента у меня появилось десять минут личного времени, пока мы все ожидали, чтобы дексаметазон начал действовать и человек пришел в себя.

Я вынырнул из палатки и постарался трезво оценить ситуацию. В груди молотом стучало сердце, и каждый его удар отзывался в голове пульсирующей болью. Почти все участники нашей экспедиции уже начали спуск вниз, в лагере оставался только один из моих самых близких друзей – Исрафил Ашурлы. Этим восхождением он вписал себя в историю родного Азербайджана, став первым его гражданином на высочайшей вершине нашей планеты. Исрафил уже собрал свой рюкзак и был готов к выходу вниз.