Роберт Диленшнайдер - Как мы принимаем решения

Делегация испанских политиков и деятелей искусства навестила своего соотечественника Пабло Пикассо в его парижской студии в начале января 1937 года. 56-летний художник не жил в Испании с 1904 года и так никогда и не вернулся туда за свою очень долгую жизнь. Однако он сохранил испанское гражданство и, что более важно, яркую, глубокую испанскую самобытность. Именно на это рассчитывали члены делегации.

Визит состоялся на фоне ужасного конфликта, вспыхнувшего на родине художника. Испанская гражданская война – известная в Испании как «Война», будто никаких других войн не существовало, – началась в июле 1936 года. Повстанческие националистические силы под командованием генералиссимуса Франсиско Франко стремились свергнуть республиканское правительство, сформированное в 1931 году после серьёзного внутреннего конфликта, последовавшего за Великой Войной, Первой мировой войной (в которой Испания официально сохраняла нейтралитет).

На момент политического визита к Пикассо обе стороны конфликта пережили кровавые победы и поражения. С одной стороны, казалось, Мадрид находился в постоянной осаде националистов, которые не могли прорвать оборону столицы, расположенной в сердце Испании, республиканцами. С другой стороны, националисты одержали победу, разгромив ключевой город, Малагу (родной город Пикассо), в южной части страны. Следующим полем сражений должно было стать побережье Бискайского залива.

В то же время правительство согласилось принять участие в давно запланированном мероприятии высокого уровня и хотело получить помощь Пикассо. На май в Париже было назначено открытие Всемирной выставки 1937 года с целью продемонстрировать «искусство и технологии в современной жизни». Согласно BBC, с точки зрения республиканцев, Испания могла использовать это событие «как способ продемонстрировать всему остальному миру жестокость генерала Франко на фоне растущего авторитаризма». Не согласился бы Пикассо, самый известный художник в мире, написать картину для испанского павильона на Выставке?

Это было не то решение, которое Пикассо хотел бы принять. Разумеется, на фоне потрясений не только в Испании, но и во всей Европе Выставка должна была стать значительным событием. Гитлер, Муссолини и Сталин сеяли террор, а также играли ключевые роли во внутреннем испанском конфликте. Страны намеревались использовать Выставку как посредника в своих конфликтах друг с другом, как инструмент достижения желанного господства и так далее. В то время как Пикассо любил страну, в которой родился, и был широко известен сильными республиканскими симпатиями, он долго старательно избегал какого-либо открытого участия в политике и не видел особых причин менять свою позицию.

Стоит также учесть его личное положение. Беспорядки и конфликты имели место и на его домашнем фронте. У Пикассо была семья: жена и ребёнок, был ещё один ребёнок от любовницы и новая любовница – одновременно. Пожалуй, ситуация выглядела не подходящей для нового крупного проекта.

К тому же, будучи крайне независимым художником, он не хотел брать на себя никаких обязательств. В действительности он уже предложил некоторые свои работы для Выставки, считая её хорошей площадкой для привлечения внимания, даже несмотря на то что он уже снискал легендарную славу. Какое ему дело до того, что испанский павильон захотел блеснуть? По сравнению с соседними немецким и русским павильонами, господствовавшими на всей площадке, он был маленьким и скромным, но что с того? В любом случае часы скоро начнут тикать, так как работу нужно будет предоставить всего через несколько месяцев – времени едва достаточно для того, чтобы высохли масляные краски.

И всё же… не было ли то, что услышал Пикассо, зовом патриотизма?

Художник выслушал делегацию, не сказав ни да ни нет. Практическое решение уже зародилось, но он ещё не был готов действовать (или рисовать). Если он был готов, никаких да-нет, туда-сюда не существовало. Он знал, что должен делать. И решение, которое он принял, изменило мир, потому что результатом стала «Герника», произведение искусства, представляющее собой величайший образец антивоенного сопротивления.

Гейс ван Хенсберген написал в «биографии» картины: «Это мощное выступление против репрессий, одновременно символизирующее огромное желание мира… Её неприятие человеческого варварства и призыв к свободе и миру сохраняют актуальность и сегодня, как в тот день, когда Пикассо положил кисть в 1937 году».