Юрий Земун - Тайный архив будущего. Измени свою жизнь через кризис

– Океан – это так же глубоко?

– Нет, – сказала океанская лягушка.

Тогда колодезная лягушка нырнула на половину глубины колодца и снова спросила:

– Этого хватает? Океан такой же глубокий?

– Нет! – снова сказала океанская лягушка. – Океан глубже.

Тогда колодезная лягушка нырнула до самого дна колодца.

После чего с гордостью сказала:

– Океан такой? Глубже ведь не бывает?

И снова океанская лягушка сказала «нет».

Тогда колодезная лягушка возмутилась:

– Убирайся отсюда, обманщица! Ничто не может быть глубже этого колодца!

Люди глухи, потому что не слушают. Люди слепы, потому что не смотрят. Вернее, мы смотрим, но видим лишь маски, не саму жизнь, а наши представления о ней, наши личные миражи. Они нам заменяют реальность, «отводят» глаза. Все остальные барьеры восприятия вторичны. Они как металлические жалюзи, которые мы устанавливаем на окнах, а потом смотрим на мир через щелочки. Ничего удивительного, что в таком состоянии мы вечно чего-то боимся, вечно ошибаемся и нарываемся на неприятности.

Мы не видим, мы только смотрим… и разрешаем себе видеть лишь то, во что готовы поверить. Почему нас поражает временная слепота и мы не видим лежащие на столе прямо перед нами ключи, очки или кошелек? А потом проходит несколько минут, смотришь туда же и удивляешься: да вот же мои ключи, прямо перед носом были. А не видел, потому что не туда смотрел.

А. Иной.Смотреть и видеть – совсем не одно и то же.

Я много думал о природе творчества: каким оно было вчера и каким будет завтра? До изобретения фотографии изобразительное искусство соревновалось с человеческим глазом: зрителю нужен был реальный образ, похожий на то, что видят глаза. Здесь я говорю о европейском искусстве, о культуре Запада.

Восток – иное. И вчера и сегодня там уровень живописи, поэзии, философии был на порядок выше. Там никогда не ценилось точное, зеркальное подобие. Творчество восточных мастеров никогда не было зеркальным отражением привычной реальности. В основе изображения там лежит контур, абрис, особый внутренний свет, что передается от мастера зрителю, когда он видит картину или слышит стихотворение.

А европейский художник соревнуется с зеркалом. Он не ожидает от зрителя ничего, кроме праздного любопытства, а потому удивляет фокусами: вырисовывает каждую волосинку, каждый бугорок на лице, каждое пятно света. Только и всего! Обыватель подойдет к такой работе и скажет: «Как живой!», но разве в этом суть истинного искусства?

Возьмем литературу. К примеру, Хемингуэй напишет просто: «Идет дождь». Другой же начнет описывать, какой именно дождь, какие струи… и все это будет выглядеть довольно правдиво и убедительно. Но кто из них в большей степени художник? Я думаю, Хемингуэй: каждый из нас вспомнит свой дождь, и сколько будет читателей, столько будет дождей.

Ю. Земун. Трудно разобраться, где сильный ход, где слабый, пока сам ты не игрок, а одна из шахматных фигур. Втягиваясь в игру, мы забываем, кто мы есть на самом деле, становимся маской, игровой фигурой: мы уже не можем ходить, как хочется, а только так, как положено шахматной фигуре. И это не на день-другой ты сам загоняешь себя в какие-то рамки, рисуешь себе границы возможного и невозможного, правильного и неправильного…

Мы распределяем роли, примеряем к себе, надеваем маски на других… и создаем очень реальный и все же обманчивый мир, который только кажется нам ясным и понятным. Мы пытаемся все разложить по полочкам: хорошо – плохо, можно – нельзя, стоит – не стоит, наука – мистика… Эта жесткая двойственность мира не раскрывает, а ограничивает наши возможности, мешает нам подняться над игровым полем.

Для того чтобы выйти из игры, надо стать больше ее, подняться на другой уровень восприятия, где нет бесконечной борьбы, нескончаемого соревнования, а есть единство всего со всем. И тогда всякое направленное действие может стать причиной, которая порождает необходимый нам «здесь и сейчас» результат.

Для того чтобы выйти на этот уровень внесознательных взаимодействий, Тайм-инсайт учит видеть реальность цельно, воспринимать мир вне суждений и оценок, в единстве, где «плюс» – это одновременно и «минус» (достаточно взглянуть с иной точки зрения). Только научившись этому, мы можем сказать, что вышли из игры, стали больше ее и теперь имеем дело с реальностью, а не с масками и этикетками. И тут мысль становится по-настоящему магической, на глазах преображающей реальность.