Юрий Земун - Тайный архив будущего. Измени свою жизнь через кризис

Галина Шолохова. Я купила сыну осеннюю куртку на рынке. С виду она была хорошая, да только через три дня стала рваться по швам. Можно, конечно, зашить, да ведь новая же… в общем, теперь надо ехать на рынок и менять, если, конечно, продавец согласится.

Нужно было как-то поездку подготовить. Готовлю магический вопрос. Например, такой: «Будет ли новая куртка такого же красного цвета?»

Потом начинаю погружение в себя в поисках подсказки-инсайта. Лучше всего в тот раз пошли расходящиеся руки, а вслед за тем и само погружение. Во тьме закрытых глаз я тогда увидела какое-то красное пятно, потом оно сгустилось в какую-то форму, похожую на красную собаку.

Через день мы с сыном отправились на рынок. Когда мы ехали по городу, нас обогнала какая-то легковушка, из окна машины выглядывала собака, правда не красная, но сама машина была оранжевая, а это почти что красная. Я тут спросила сама себя, какого цвета будет новая куртка.

Когда мы приехали на рынок, я не пошла сразу туда, где купила куртку, а походила по рядам: рассматривала, щупала красные куртки, свитера, спортивные брюки… а потом мы увидели смеющуюся маленькую девочку с игрушечной собакой в красной курточке. Это был ясный знак удачи, фортуна на нашей стороне. Мы пошли к прилавку, где я покупала куртку.

Продавец меня узнал, за брак извинился и предложил другую куртку, правда, немного дороже. И цвет был другой. Но сыну она понравилась, и мы ее взяли. Сын тут же куртку надел, а прежнюю мы вернули продавцу и отправились домой.

21 июля.

Вечер. Мы сидим на берегу озера, метрах в десяти от воды. Фон нашей беседы – тихий шорох накатывающей на берег волны. Уже темно. Полоска заката еще теплится на западе, но свет его уже ничего не освещает. С каждой минутой сумерки становятся гуще, темнее. В небе уже полно звезд. Оно, небо, здесь совсем не похоже на то городское, привычное мне с детства. Здесь, в горах Алтая, небо ближе, звезды ярче.

– Много ли на тебе сейчас одежды? – спрашивает меня шаман, как всегда неожиданно. Ход его мысли, о чем он будет говорить через минуту, мне никак не понять.

– Майка, рубашка, штаны.

– А вообще, там, дома, где ты живешь?

– Ну и там кое-что осталось. И рубашки, свитера, куртки и пальто… зачем эта ревизия?

– Не кажется ли тебе, что, надевая разные рубашки, ты и сам каждый раз немного меняешься? Был такой, стал другой. Хотя бы чуть-чуть, но другой?

– Конечно, меняюсь. В какой-нибудь белой рубашке с галстуком я чувствую себя так, в любимом свитере, что связала мне жена, совершенно по-другому: уютно, спокойно, по-домашнему.

– Если простое переодевание так меняет тебя, то как же понимать, когда ты настоящий? – спросил он неожиданно.

Я не знал, что ответить. Может, и то и другое – все настоящее? Какой цвет правильный у хамелеона? Может, и человек чем-то похож на эту загадочную ящерицу?

– Ты не можешь ответить мне, потому что о своей внутренней сути люди почти никогда не задумываются. Они видят обертку и верят, что это конфета. Люди ведь платят за одни конфеты пять рублей, за другие – десять не потому, что вторые вкуснее, их ведь никто не пробует в магазине, платят больше за другую обертку, за другое название. Словно содержание, то, что скрыто, никакого значения не имеет. Но так ли это?

Даккар-ата сделал паузу, и, пока он молчал, я слышал тихое ворчание озера, будто оно своим беззубым шуршанием тоже участвовало в этом разговоре.

– Мы поговорим сегодня о проявленном и непроявленном, о том, что видим, и о том, от чего отворачиваемся.