Вадим Гурангов - Искатели приключений на…

Серега, стараясь придать голосу уверенность, сказал:

– При лунном освещении мир не будет так плыть.

– Однозначно! – поддержал его Вовка, остекленевшим взором уставившись на юрту.

Оба погрузились в долгое созерцание. Перед ними раскинулся дворец какого-то арабского шейха: купола, белые минареты, светящиеся арочные окошки… На главной площади дворца искрились золотыми брызгами фонтаны, окруженные раскидистыми пальмами. Все сооружение, изнутри и снаружи, было залито очень ярким светом, похожим на солнечный.

Внезапно дворец трансформировался в летающую тарелку, приземлившуюся в темноте. Сквозь иллюминаторы космического корабля лился мягкий пульсирующий свет, и казалось, будто инопланетный диск подмигивает землянам, приглашая их на борт.

Тарелка стала с ускорением раскручиваться, и Вовка с Серегой вновь увидели арабский дворец. Затем картинка быстро замелькала: тарелка-дворец-тарелка-дворец. Блистающие миры затягивали все глубже и глубже, очаровывая своей дивной красотой и суперреальностью.

Очнувшись от сновидения, Вовка прокомментировал:

– Этот светящийся мир энергии затягивает, и всякий раз, когда выныриваешь из него, поражаешься его красоте и бешеным скоростям смены картинок. Поражаешься, и каждый раз задаешь себе вопрос: «А я отсюда когда-нибудь вернусь?»

Серега мягко похлопал приятеля по плечу:

– Эй, Вовик, ау!

Тараканов, с трудом ворочая языком, произнес:

– Я не помню, что мне надо куда-то вернуться. Здесь мое место. Никуда уходить не надо. Чувство настоящего. Когда возвращаюсь, здесь что-то не то, не настоящее… И похоже, что в этой карусели миров я ничем не управляю. Просто в какой-то момент меня выносит сюда. Возвращение происходит спонтанно, непонятно как.

– Видимо, ранее сформированное намерение вернуться в Матрицу и выносит, – предположил Серега. – Оно встроено в операционную систему биокомпьютера. Как бы далеко нас не занесло, мы всегда по умолчанию собираем этот медленный мир. Как я завернул, а?

– Да ты гений, Сержик! Отличная перезагрузка. Такая картинка мира сразу снимает страх невозвращения. А он иногда накатывает, когда ум включается и судорожно пытается восстановить контроль над ситуацией. Впрочем, это ему не удается. Тогда кажется, что сходишь с ума и что это навсегда.

После очередного вылета Вовка выдал:

– Я сейчас пер на коде: «Разрешаю себе сойти с ума!» . Однажды мы уже сошли с ума, выстроив глючную коллективную реальность Матрицы. Почему бы не сойти еще раз? Сюда мы всегда вернемся. А пока, раз уж занесло в новый, неизвестный мир, будем там резвиться по полной программе!

– Короче, Склифосовский! – брякнул Серега. – «Когда сносит крышу, строй следующий этаж!».

И путешественники с удвоенным энтузиазмом запрыгнули на карусель блистающих миров. С появлением луны все вокруг засветилось еще ярче. Кусты и деревья были окутаны большими шарообразными аурами серебристого цвета. От песка шла мягкая золотистая подсветка. Показавшаяся вдали гладь Иссык-Куля превратилась в переливающийся ковер, сотканный из световых волокон. Едва различимые горы излучали объемное сияние темно-синего и фиолетового оттенков.

Мерцали звезды, пронизывая небо сиренево-голубым световым дождем, закручивая спиральные тоннели, которые причудливо переплетались и исполняли фантастический вселенский танец. Луна превратилась в ослепительный прожектор, подобрав под свой громадный световой купол целый мир. Иногда она становилась янтарным глазом диковинного гигантского зверя, взирающего на подлунный мир. Серега подумал, что Главный Пиротехник решил сегодня продемонстрировать все спецэффекты, на которые у него хватило фантазии!

Переведя взгляд на Тараканова, замершего, как статуя, Серега воскликнул:

– Вован! Дружище! Да ты весь светишься!

– Ты тоже! – издалека, будто из глубокого колодца, донесся до Сереги звук Вовкиного голоса.

Это было похоже на сон: вместо Тараканова – светящийся энергетический кокон! Хотя больше это напоминало не кокон, а облако из мерцающей звездной пыли, текучее, постоянно меняющее форму. Мельчайшие пылинки света, сгущаясь, рождали красивейшую энергетическую структуру. «Вовка» излучал переливчатое радужное свечение, в котором преобладали золотистые тона.

Серега осознал, что смотрит на Тараканова третьим глазом – периферийным зрением, чуть скосив глаза. Совершив неуловимое (скорее, внутреннее) движение глазами, Серега вернул привычное изображение. Получилось. Тогда он принялся переключать зрительное восприятие туда-сюда и, наконец, добился положения, когда оба тела – светящееся и плотное – попадали в диапазон зрения.