Георгий Ефимов - Все возрасты и секреты счастья

Я допускаю, что через несколько десятков лет создадут лекарство для физического бессмертия, но не думаю, что мое тело к этому времени будет в том состоянии, чтобы это имело смысл. И жить как можно дольше – это не очень интересно. В смысле, не то, что я могу очень многое познать и освоить – нет, а в том, что через какое-то время просто захочется отдохнуть от путешествия.

Я знаю, что такое умирать. Не знаю откуда, но тем не менее. Ощущение такое, что в воздушный шарик ткнули иголкой. ЧПОК, и воздух, плотно сжатый внутри резины, вдруг резко освобождается, сливаясь с живыми потоками атмосферы.

Мне забавно смотреть на людей, которые боятся говорить о смерти, которые ругают детей и меняют тему разговора, когда их чада спрашивают: «Папа, а ты умрешь? А я?» Будто, вычеркнув из лексикона слово «Смерть», они вычеркнут его из своей жизни.

Люди живут так, словно никогда не умрут. То есть умрут когда-нибудь, но не когда-то конкретно. Если их попросить сделать календарь с запасом даже в 90 лет и попросить вычеркивать каждый день крестиком – они откажутся. Ведь тогда очевидно, что смерть конкретна и она приближается день за днем. И тогда вопрос «Как этот день прожит?» становится очень существенным.

Мне не жалко людей, которые умерли, – они просто ушли, отдыхают после прогулки. Кто-то путешествовал год, кто-то столетие – каждый получил свое. На похоронах мне жалко живых, а не мертвых. Они страдают – оплакивают других, оплакивая при этом себя. Ведь близкого человека не стало, а ты еще не прошел через это, и каждый умерший своим примером говорит: «Ты тоже умрешь, обязательно умрешь».

Страшно не умереть, а умирать…

Недавно получил комментарий к посту, где перечислял основные сферы жизни для постановки целей (ссылка). Суть сообщения – почему в списке нет благотворительности?

Рассказываю…

Ты занимаешься благотворительностью, если в результате твоих действий количество доброго, полезного, нужного в этом мире увеличивается. Это просто. Пока не рассмотришь вопрос с двух позиций.

С одной стороны, есть люди с конкретными проблемами, и просто – неблагоприятные ситуации:

– немощная старушка, побирающаяся в метро;

– ребенок с врожденными пороками развития, нуждающийся в дорогой операции;

– дети-сироты, живущие в домах-интернатах;

– тысячи дельфинов, погибших в загрязненных прибрежных водах.

С другой стороны, есть действующие системы, которые все эти проблемы породили:

– неумение обращаться с деньгами, нулевая физическая активность, низкая активная ответственность за свою жизнь у взрослых людей. Результат – немощные старики;

– отсутствие пропаганды и поддержки здорового образа жизни будущих матерей, употребление алкоголя и прочих наркотиков беременными. Результат – огромное количество врожденных заболеваний новорожденных, требующих серьезного врачебного вмешательства;

– нет знаний о том, как создавать и развивать счастливую здоровую семью, обучения взаимопониманию, здоровым сексуальным отношениям. Результат – куча разводов и нежелательных беременностей. Ребенка – в интернат;

– сбрасывание килотонн бытового и производственного дерьма в моря и океаны. Естественно, все живое в них вымирает.

Благотворительность, которую я вижу вокруг, – кривая, как и медицина.

Мы пытаемся лечить симптомы (давать денежку бабушкам, волонтерствовать в больницах), но ничего не делаем с причинами, их породившими. Хотим заполнить ведро водой, но у него нет дна. Лить можно бесконечно, а проблем у людей будет все больше.

Помогая только на уровне конкретного человека или ситуации, мы, в целом, поддерживаем систему, породившую проблемы, плюс снижаем уровень ответственности за свою жизнь у людей, которым «помогли».

На улице сидит мужчина лет пятидесяти, руки, ноги целы. В день он получает благотворительность от людей на 800 рублей, половину отдает «крыше». Включит ли он голову в этой жизни? Станет ли что-то делать, найдет ли работу? Нет, а потому что не зачем.

Есть жирный минус против разовой благотворительности – БИЗНЕС.

Давая деньги конкретным людям, мы часто не разбираемся, куда же эти деньги действительно уходят. Сейчас очень развита коммерция, основанная на благотворительности, начиная с классического «Мы люди не местные…», заканчивая псевдоцерковными сборами в метро. Почему-то бабушки не очень радостно берут хлеб вместо денег, хотя просят деньги именно на хлеб. Почему-то нуждающиеся в дорогих операциях хотят только наличку и отказываются дать счет больницы, где должно пройти лечение.