Герд Гигеренцер - Понимать риски. Как выбирать правильный курс

Наконец, две трети немцев уверены, что результаты ВИЧ-тестирования и снятия отпечатков пальцев абсолютно надежны, и еще больше опрошенных доверяют тестам ДНК. Эти тесты действительно более точны, чем маммограммы, но ни на один из их результатов нельзя полагаться с абсолютной уверенностью. Например, отпечатки пальцев являются уникальными характеристиками индивида, причем даже у монозиготных близнецов, имеющих одинаковые гены. Если отпечатки пальцев подозреваемого совпадают с отпечатками, обнаруженными на месте преступления, то какое жюри присяжных оправдает подозреваемого? Но действительно ли наша система идентификации отпечатков пальцев так уж безошибочна? Отпечатки пальцев считались «гарантированными от ошибки» до 1998 г., когда ФБР направило два отпечатка пальцев с угнанной машины, которые были признаны тождественными отпечаткам пальцев обвиняемого, в лаборатории дактилоскопической экспертизы нескольких штатов. Восемь из 35 лабораторий не подтвердили тождественность одного отпечатка, а еще шесть не подтвердили тождественность обоих отпечатков отпечаткам пальцев обвиняемого {18}. Очевидно, что дактилоскопия – вовсе не такая точная наука, какой многие ее себе представляют.

Непонимание новой технологии – это одно. Но вера в то, что она обеспечивает надежность результатов, – это совсем другое. Для тех из нас, кто страдает иллюзией уверенности, есть простое лекарство. Всегда помните слова Бенджамина Франклина:

«В мире нет ничего заранее определенного, кроме смерти и налогов».

Как оказалось, человеку необходима определенность , которая побуждает его сохранять свои убеждения, а не оспаривать их. Люди с высокой потребностью в определенности более склонны придерживаться стереотипов и менее склонны запоминать информацию, которая этим стереотипам противоречит {19}. Неопределенность ставит их в тупик, и поэтому они стремятся планировать свою жизнь рационально. Сначала получить диплом и обзавестись машиной, затем заняться карьерой, найти девушку из хорошей семьи и жениться на ней, купить дом и иметь красивых детишек. Но внезапно начинается экономический кризис, теплое местечко попадает под сокращение, супруга заводит роман на стороне, и приходится паковать вещички для переезда в менее дорогое жилище. В нашем нестабильном мире мы не можем запланировать и предусмотреть все заранее. Мы можем преодолеть препятствие, возникшее на нашем жизненном пути, лишь после того, как столкнемся с ним, но не раньше. Само по себе желание все планировать и организовывать может оказаться частью проблемы, а не ее решением. Не случайно у евреев есть такая шутка: «Если хочешь рассмешить Бога, то расскажи ему о своих планах».

Разумеется, иллюзии выполняют свою функцию. Маленьким детям часто помогает преодолеть страх какой-нибудь знакомый предмет или игрушка: он придает им чувство уверенности. Однако для взрослого человека сильная потребность в определенности может оказаться опасной. Она мешает учиться смело смотреть в глаза неопределенностям, которые встречаются в нашей жизни на каждом шагу. Как бы мы ни старались, мы не можем исключить из нашей жизни риски, это сделать намного сложнее, чем, например, обезжирить молоко.

В то же время потребность в иллюзии определенности имеет не только психологический аспект. Те, кто обещают определенность, играют ключевую роль в культивировании этой иллюзии. Они обманным путем заставляют нас думать, что наше будущее предсказуемо до тех пор, пока под рукой находится нужная технология. Однако будущее может реализоваться в виде сплошной череды ужасных событий. Ложную уверенность сеют многие эксперты, причем иногда совершенно бессовестно. «Я уверен, что нашел чашу Грааля», – возвещал финансовый эксперт перед потенциальным клиентом в роскошном цюрихском отеле таким громким голосом, что я был вынужден слушать его против своей воли. После часового рассказа о своем якобы абсолютно надежном способе инвестирования он наконец-то заполучил этого клиента – и его деньги.

Требование определенности – это давнее устремление человека. Жрецы магических культов, ворожеи и авторитетные фигуры, знающие, что правильно, а что неправильно, – вот его главные сторонники.

Подобным образом на протяжении веков многие философы ошибочно искали непреложные факты там, где их нет, приравнивая знание к определенности, а веру – к неопределенности, как отмечал великий философ-прагматик Джон Дьюи {20}. Сегодня современные технологии – от математических методов предсказания курсов акций до медицинских приборов, позволяющих получать трехмерные изображения внутренних органов, – конкурируют с религией и государственной властью, обещая определенность.