Roza Anokhina - Журнал доктора Майера

Перед глазами сразу предстала картина из его печального детства. Мальчик сидит за столом, склонившись над своими учебниками, в крохотной комнате, где проживал вместе со своими родителями. Он только-только пошел в школу и очень хочет быть «хорошим мальчиком», чтоб радовать маму отличными результатами. Мама гремит кастрюлями и тарелками и тихо что-то напевает на кухне. Со стуком входной двери вся эта картина мирной семейной жизни словно застывает. И мать, и сын понимают: сейчас все начнется снова. Мать обреченно опускает руки и, изможденная, опускает голову вниз. По ее щекам катятся слезы. В дом врывается пьяный муж и набрасывается на нее с кулаками и бранью. Мать и сын понимают: он опять ничего не заработал. Ему не удалось найти работу. Его несостоятельность выражается жестокой агрессией против тех, кого он должен опекать.

Ханс упирается лбом в аккуратно сложенные на столе руки и тихо плачет. Он плачет от собственного бессилия. От безудержной любви к маме и противоречащих чувств к своему отцу. Его он тоже любит. Любит, когда тот трезвый. В такие моменты ребенку кажется, что счастливее их семьи нет на свете. Тогда кажется, что их скромный дом со скудным достатком наполняется настоящим изобилием. Изобилием улыбок и счастья. Но сейчас, когда отец в ярости избивает мать, он его ненавидит. Ненавидит за всю ту боль физическую и моральную, которую он наносит своим самым близким людям. Ненавидит за то, что он его отец. Ненавидит и себя за свое бессилие перед крепко сложенным широкоплечим отцом.

Лицо Ханса, сидящего на диване в своем кабинете и бережно держащего руки Берты вдруг исказила душевная боль. Он понимает Берту. Конечно, такое не каждому доверишь. Вот и он никогда и никому не рассказывал о своем детстве, о своих родителях. Это – его тайна. Тайна, которую он скрывает от всех, и даже от своей жены Гретты – самого близкого человека и верной подруги жизни. И, тем более, он скрывает это от своих детей, сочиняя им счастливые истории из своего детства.

Ханс пристально посмотрел в глаза Берты и с легкой улыбкой сказал:

– Хорошо. Я тебя приму. Мы попробуем. Вместе.

Берта склонила голову и заплакала:

– Спасибо. Я надеялась… верила, что ты мне не откажешь.

Тут Ханс быстро встал с дивана и направился к своему рабочему столу. Он сел в свое мягкое большое кожаное кресло и откинулся привычным образом на его широкую спинку.

– Только обещай во всем меня слушаться! – громким, веселым и шутливым голосом сказал доктор своей новой пациентке.

Берта улыбнулась красивой широкой улыбкой и с облегчением закивала головой. Тем временем, Ханс достал большой новый журнал для записей и на титульной странице аккуратно вывел по центру инициалы его новой пациентки: Б. Х. Он никогда не писал полных имен своих клиентов, уважая их тайны, и тщательно оберегал конфиденциальность информации. Открыв журнал, на первой странице в левом верхнем углу Ханс неторопливо написал дату: 25.11.2015. Он был, как принято называть, человек старой закалки. Несмотря на все прогрессивные гаджеты, Ханс все записи заносил в журнал шариковой ручкой. На каждого его пациента был заведен такой журнал. Конечно, позже его секретарь Петра всю необходимую информацию внесет в компьютер, но Ханс доверяет только листу и бумаге. Подготовив все к работе, лицо Ханса обрело совершенно серьезное выражение, и он задал свой первый вопрос:

– Что вас беспокоит?

Выражение лица Берты выдало легкое удивление. Потом, взглянув на спокойного и серьезного мужчину, она поняла: сейчас перед ней не ее друг, а признанный доктор-психотерапевт. Ханс и бровью не повел на секундное замешательство Берты. Женщина подчинилась строгой воле своего доктора и перевела взгляд в окно. Она не могла поддерживать визуальный контакт. Предстоял весьма интимный процесс – открытие тайн своей души, ран своего сердца.

За окном падали крупные хлопья мокрого снега. Приземляясь на мокрый асфальт, они тут же таяли. «Так же хмуро и пасмурно, как и в моей душе», – подумала Берта. Щемящая боль в груди давила, и Берта изредка с силой надавливала на центр груди, как будто это физическое действие могло облегчить ее психическое состояние. Все ее неосознанные движения Ханс аккуратно записывал в журнал. Он вел себя с ней точно так, как с другими своими пациентами. Ничто не выдавало в нем старого доброго друга. Сейчас он прекрасно справляется с ролью доктора. Берта прекрасно это понимала и приняла эту манеру поведения, как должное. Она доверяла Хансу, как никому другому. Даже своему мужу она не могла довериться больше. Да и вряд ли она кому-нибудь еще в этой жизни могла доверять.