Пусть судьбы наших героев вдохновляют вас и помогают найти ваши собственные силы.
Наталья Лукьянова
ПОКОРЕНИЕ МОСКВЫ
(из книги-биографии «Исповедь белой вороны»)
Я ехала в Москву.
Со мной было мало вещей: всего один чемодан на колесиках (выбран был специально, чтобы было удобно перемещаться по эскалаторам и переходам московского метро, пока я буду добираться до съемной квартиры дочери), да собственно женской сумки, что носится на манер почтальонов – – через плечо. Эта сумочка, при кажущейся незначительности размеров, выглядела пухлой и весила изрядно. К вечеру на плече бывала красная полоска там, где был ремешок сумки. Здесь были самые важные вещи: паспорт и розовая справка об инвалидности (которую мне предстоит продлять в местном онко-стационаре), телефон, минимальный набор косметики, книжка для коротания утомительных часов в дороге и еще непонятно, что—раз аксессуар был так тяжел.
Возле двери купе, на крючке висело пальто и широкий палантин на случай похолоданий. Воздух за окном становился к вечеру свежее, и щели в старой раме вагонного окна пропускали его внутрь купе. Вот друг-палантин и пригодился, можно было закутаться в него и посидеть еще немного, прежде чем лечь спать.
Стекло окна было закопчено паровозной пылью. Похоже, проводницы уже прекратили попытки отмывать их: все равно через полчаса они приняли бы такой же сизый оттенок. Зато чай предложили сразу же и разносили по купе, весело звякая ложечками о края подстаканников – поразительно сохранившаяся сквозь века традиция, скорее, даже ритуал, без которого дорога была бы иной. Желтый кружок лимона покачивался в каждом стакане, а белые кубики сахара лежали на блюдце, в полной готовности нырнуть под лимончик и сделать напиток более ароматным.
Дорога неизменно вносит свой акцент на твою реальность. Вот взять, хотя бы, меня: еще совсем недавно я была уверена, что крепко стою корнями в жизни, но события изменились и теперь я оторвана от привычного мира, его забот и надежд – они остаются в прошлом. А что будет впереди, как это сложится, было больше похоже на затуманенное стекло вагонного окна.
Мир отстукивал километры между мной и городом, с которым меня связывали 30 лет жизни, за окном мелькали деревья, столбы и полустанки. Жизнь уносила прошлое, предлагая забвение, но вместе с этим открывала пространство для будущего. Последняя мысль вдохновила меня, и я предалась воспоминаниям. Потому что заглядывать в будущее не решалась, смиренно предоставив это право судьбе. Как будет, так и будет – вот установка, которая была высечена мной на экране сознания.
В животе неприятно зашевелился страх или голод, я не могла сейчас их отличить, потому решила сделать перерыв в размышлениях и вышла в коридор. Тут можно было размять ноги, пройдясь по ковровой дорожке, заботливо застеленной длинным белым полотенцем с синей полосочкой по краям. Очевидно, забота проявлялась о самой дорожке: чтобы наши пассажирские ноги не так сильно пачкали дорогую собственность железной дороги. И еще в этом некогда белом, изрядно затоптанном, и оттого, скорее, сером, полотенце, читалась забота и о проводницах: им меньше хлопот с уборкой. И то сказать: просто скатать полотенце в рулончик и сдать в стирку, а по вагону протянуть из конца в конец новый рулончик.
Я восхитилась чьей-то предприимчивости, экономившей время и средства. Больше объектов, заслуживающих моего внимания, в обозримой протяженности вагона, не наблюдалось: странным образом, все пассажиры одномоментно скрылись в своих купе. Судя по стуку ложек в стаканах, шелесту разворачиваемой фольги, обнажающей курицу и хрусту нарезаемых овощей, наступало время обеда. Коридор наполнился ароматами домашних припасов и гомонов голосов.
Я не люблю делать все «как все», предпочитая жить в своем ритме, хотя бы в тех вещах, которые доступны моему планированию. Ну, уж по части времени обеда я точно могу поступить «не как все». Улыбнулась собственной дерзости, которую точно не одобрил бы отец. Мысленно сказала ему: «Прости, но мне так удобнее» и, опустив пониже створку окна, принялась рассматривать весь состав, который к этому времени делал поворот на трассе.
Я увидела первый вагон и паровоз, с черной кудрявой шевелюрой дыма, которая разрывалась потоками воздуха и таяла в неизвестности. Удалось увидеть и хвост состава: последний вагон переваливался с бока на бок, пытаясь попасть в ритм с остальной вереницей собратьев, но ему это плохо удавалось. Мелькнула мысль: насколько, должно быть, там трудно выпить чаю. И еще: какая я молодец, что выбрала место в середине состава.
Читать дальше