Фрой Зигмундович - Холодная весна самоизоляции. Социально-психологический роман. Практикум антистрессового поведения

У дверей магазина Кирилл долго озирался, выискивал взглядом полицейских, для которых заранее демонстративно сжимал в руках цветастый пакет из какого-то известного гипермаркета с призывами «помочь бездомным детям» и «лично спасти детей». Да и раньше он ходил с таким, но почему-то испытывал смущение, а не гордость за надпись. Этот пакет должен был быть неким паспортом, правом на прогулку! Ведь именно поход в продуктовый магазин пока не был под запретом и считался богоугодным, необходимым делом. Эти нелепые перчатки и респиратор, который Кирилл второпях успел на себя надеть, были непривычными в использовании. Дышать было невозможно, Кирилл постоянно жадно хватал воздух.

Когда он увидел цены на чеснок и лимоны, ему поплохело окончательно. За один килограмм лимонов предлагалось заплатить в десятикратном размере больше, чем до этого кризиса. Под ценником огромными буквами красовалась надпись: «Суперцена!»

«Это форменное издевательство», – подумал он, но на всякий случай решил фотографировать, чтобы показать любимой Юлии. Ведь он каждый раз хотел её удивить, освежить свои отношения. Показать ей свою любовь. Он знал, что женщинам нужно периодически демонстрировать чувства, для них это очень важно. А с его жизнью трудоголика и занятого человека это было делать непросто. Иногда он с трудом находил время в своём прагматичном расписании, чтобы просто жить и наслаждаться этой жизнью, любить своих детей и свою супругу и дарить им бесконечную радость и благодарность.

Кирилл привычным образом рассматривал товары и всё больше и больше поражался заметному росту их цены. «Как же можно наживаться на людях в период кризиса?» – отчаянно размышлял Кирилл. И тут же вспоминал цены на медицинские маски, которые продавались в интернете. «Кому война, а кому мать родна», – вспомнил он.

Вблизи касс были очерчены стоп-линии, так называемые социальные дистанты в полтора метра. «Почему полтора, – думал Кирилл, – ведь какой-то вирусолог объявил, что вирус распространяется при чихании на четыре метра, а где-то было сообщение, что он сохраняет свою активность в течение шести часов после ухода человека». Поход в магазин был мучительным испытанием для Кирилла, вообще любой выход из дома – это борьба со страхами. Разные мотивы разрывали его.

Необходимость быть дома на протяжении двадцати четырёх часов изменила привычный уклад жизни Кирилла и, хотя он не страшился усталости и занятий с детьми, но даже для него это было предостаточно.

– Буква «А», асфальт! – с весенним придыханием произнёс Кирилл. Каждый день он занимался со своим ребёнком и играл в забавную электронную игру – алфавит, где нужно было нажимать клавиши с буквами и произносить первое, что пришло в голову, начинающееся на эту букву. – Буква «Ч», чипирование, – неожиданно вырвалось у Кирилла. Ой, какое-то бессознательное словцо, наверняка из последних новостей. Кирилл читал, что скоро нас всех через вакцины ожидает чипирование. Это была никакая ни фантастика, учёный муж-бюрократ, владелец какой-то лаборатории из России в своём интервью открыто заявлял, что такие микросхемы уже готовы, осталось отладить сам процесс. Эта мысль Кирилла очень сильно волновала, он понимал, что те аргументы за эту процедуру, которые приводил чиновник, не выдерживали критику. «Мониторинг измерения температуры?!» – удивлялся Кирилл. Да порой звонишь в скорую, попадаешь туда не сразу, и там переключают на вызов «неотложки», которая приезжает в течение часа, другого. «Нужна им наша температура», – возмущался Кирилл. Здесь что-то не так.

Кирилл вспоминал документальные фильмы «Би-би-си» о загадках природы. Уже тогда, лет десять назад, в тело орлов имплантировали специальный датчик, по которому определяли геолокацию птицы.

Но он утешал себя тем, что большинство наших врачей просто не будут выполнять эти приказы, проводить эти эксперименты. Наши врачи воспитаны по-советски, и пока есть это поколение, опасаться не за что. Они всё-таки немного изучали марксизм-ленинизм, где раскрывались истинные цели капитала и буржуазной медицины.

Он вспомнил, что вчера около дома одна престарелая женщина твердила, что будь сейчас Советский Союз, он бы не допустил этой эпидемии. Кириллу хотелось верить в эту версию, потому что он, как и большинство людей, представлял эти обстоятельства результатом чудовищного мирового заговора и, хотя одни факты противоречили другим, тем не менее это успокаивало Кирилла, поскольку официальная версия казалась слабой. В интернете ползли слухи про какого-то международного основателя крупной финансовой компании и его интересах. С одной стороны, Кирилл не понимал, зачем подвергать мир такой опасности, если ты сам часть этого мира. А с другой – он вспоминал историю, где в своё время многие крупные банкиры и промышленники с радостью финансировали фашизм Гитлера, который был самой страшной пандемией за всю историю человечества, при этом не объявляли карантина. Эпидемия фашизма, полагал Кирилл, не преодолена до сих пор, её отдельные очаги возникают в разных частях света, это как вирус, который живёт в человеке, а при определённых обстоятельствах просыпается, фашизм – это тёмная сторона человечества. «А может, снова настало время?» – с ужасом задавался вопросом Кирилл.