Мария Сергеева - Бусины

Звезд всю эту экспериментальную неделю усердно трудился. Содержание карточки, которую он вытянул в тот вечер у Онны, было как раз кстати. Задержав свое внимание на том, что жизнь – это учеба, Звезд совсем иначе теперь думал и о разводе, и о том, чего достиг и какой накопил жизненный опыт. Раздумывая в эти дни о своем детстве, отрочестве, юности, он не спешил убежать от горечи воспоминаний. Много времени и сил было потрачено им на то, чтобы соответствовать нормам «настоящего мужчины». Он делал из себя почти робота: не чувствую, не боюсь, упрямо иду к цели, безжалостен к себе. Но в груди и в солнечном сплетении иногда прорывалась такая боль, что хотелось выскочить из тела и убежать от себя такого – «настоящего мужика». Сейчас Звезд стоял уверенно на своей дороге жизни, стараясь сохранить свою индивидуальность. Только сейчас, придя к своей зрелости, он научился отдыхать, полностью отключая свою голову от проблем бизнеса, а это уже говорило о том, что он начал доверять людям, которые его окружают. А ведь как много сил унесла гонка быть лучше, быть на гребне всего нового, модного, превзойти своего супротивника в мастерстве. И так далее и тому подобное. Торопился обойти, торопился быть первым, отодвигая свои чувства, переживания. Эта напряженная скачка от себя самого продолжалась бы и дальше, но в какой-то момент Звезд обомлел от холодящего душу озарения: «Чем быстрее я бегу, забыв о себе и о своих близких, тем ближе я к своему гробику…» И вот теперь, положив в основу своей жизни правило-девиз «Жизнь – это учеба», Звезд расслабился, позволив себе чувствовать и выражать свои чувства. Это было непросто. Его тело было растеряно, где-то в животе рождались доселе незнакомые ощущения. Порядок, который складывался годами, нарушен, все вокруг разбросано и не имеет своего места. Это было необычно и непривычно, остался только фундамент – тело. Все, что было старым домом, – разобрано и рассмотрено. Что-то признано годным к дальнейшей службе, что-то отправлено в запасники. Предстояла новая стройка себя и своего опыта взрослого человека. И Звезд постоянно себе напоминал: «Я учусь. Сейчас я стараюсь выражать свои чувства, разрешаю себе чувствовать, даже если эти чувства не очень-то и приятные. Мне надо дочувствовать, чтобы понять, как лучше решить все задачки – загадки, подкинутые мне Создателем». Конечно же, была боль, когда он, перелистывая страницы своей жизни, понял, что его жестко регламентированный жизненный уклад прошлых лет вряд ли был удобен его жене и сыну, которые ждали от него не только запланированных для них двух часов в сутки. Они ждали от него чего-то большего. Чего именно ждала от него его Настенька, он теперь не узнает. У нее уже другая семья. А с сыном предстояло поговорить по душам.

Звезд, пройдясь по своей жизни, без страха огляделся: а что сейчас вокруг меня? Где я? С кем я? Впервые за эти 6 лет холостяцкой жизни он поймал себя на желании заботиться о ком-то, и возникла мысль: «А можно ведь подумать и о хозяйке для моего нового дома. Теперь я смогу построить отношения с женщиной по-другому. Я буду вновь учиться чувствовать, дарить, совершать глупости. Потому что я есть! И я разный: я мудрый и глупый, я скверный и праведный. Я принимаю себя разного, и да пошлет Создатель моей женщине достаточно мудрости, чтобы она смогла принять меня разного, но всегда несущего ответственность за свои слова и поступки. Мы будем вместе с ней учиться делать друг друга счастливыми». И тут Звезд ощутил такой горячий поток радости, он заполнил его грудь, чресла, каждую клеточку. Как когда-то в детстве, когда он запускал голубей в небо с дядей Колей-голубятником, у него самого от восторга вырастали крылья. Маленький Звезд вместе с голубями парил в небе, ощущая ликование и жар в груди. Это чувство свободы и внутренней силы всегда было для него сигналом к действию. И сейчас, ощущая в себе наполненность и решимость, он перешел к действиям. И первое, что предстояло сделать – это позвонить Анне.

Онна, проводив своих гостей, поставила перед собой задачу: Всю свою жизнь она летела в жажде познания человеческих отношений. Жизнь была для нее увлекательной книгой. В этой книге были странички и про нее. И сейчас, когда уже имелся собственный уникальный опыт, она приняла решение прописать самые важные для себя открытия, чтобы без эмоций и комментариев как можно лучше разобраться в своих приобретенных знаниях и увидеть результаты своей работы. Замедляться было непросто. У нее все клокотало внутри, подпрыгивало, и она специально садилась в кресло или на стул, чтобы выйти из состояния «лечу» и медленно-медленно сделать дела в сегодняшнем дне наилучшим образом. Готовя обед или ужин для своих мужчин, Онна контролировала все свои действия, это было необходимо, чтобы быть здесь и сейчас. Как молитву твердила она слова своего учителя: «Помните о моменте одного действия». Мысли сведены были на бытовой уровень: «Я готовлю ужин. Чтобы получилось вкусно, надо добавить приправу. А младшенький любит макароны сыроватые. Надо быть внимательнее, а то переварю…» – и так далее и тому подобное.