Рушель Блаво - Диагноз - одиночество

– Да, Васенька, – всхлипывала она, – ты очень хороший, ты самый замечательный, но ведь так дальше нельзя!

– Чего нельзя? Почему?

– Вась, Никитка – тоже человек! Он в таком возрасте, что сейчас ему особенно необходим отец, и при этом сейчас легче всего для него принять своего папу, понимаешь? – Василий не понимал. Не понимал, почему так уж нужен ребёнку отец – сам-то он вырос без отца, и ничего, нормальный человек получился, – почему сейчас легче всего принять кого-то, а потом это будет сложней, – он сам никогда никого не стремился принимать за своего отца. И вообще, причём тут он?

– Наташка, а я тут причём?

Наташа ничего не могла сказать – она плакала, по-детски шмыгая носом, который у неё всегда некрасиво краснел, когда она плакала. Наташа плакала часто.

Так ли уж люблю я жалостливых людей… Я – психолог, психотерапевт, врач, поэтому ответить на этот вопрос однозначно не могу – у жалости и жалостливости (ни у кого, полагаю, не вызывает сомнений, что это – разные понятия) могут быть самые разные корни, от эстетической сентиментальности (человек жалеет и любит исключительно, например, маленьких рыжих собачек) до активной жизненной позиции и доброты. Но зато я могу ответить однозначно: безжалостных и жестоких людей я не люблю. Однако эксплуатация жалости мне тоже не по душе, признаться.

– Василий, а свой отпуск вы собираетесь провести с кем? С Наташей? – Василий помрачнел. – С мамой? – если только это возможно, Василий помрачнел ещё больше.

– С Наташей, наверное. Или с мамой…

– Давайте попробуем разобраться. Василий, начнём сначала, иначе говоря, с мамы. Почему вы думаете, что, возможно, проведёте с ней отпуск?

– Но, Рушель, как же она одна! У неё же, кроме меня, нет никого!

– А Наташа?

– И у неё… Что же делать?

– Да ничего особенного, Василий. С кем бы вы хотели вместе отдохнуть?

Последовавшая долгая пауза стала для меня ответом на мой вопрос: Василий ни с кем из своих женщин не хотел бы быть, и не был бы, будь на то его воля. А вот воли у него пока что и нет. Наташа, как я полагаю, совершенно бессознательно, берёт его на тот же крючок, что и его мама – на жалость. Только другого крючка – властности и одновременно виктимности, – у Наташи нет: не такой она человек. То есть виктимность, видимо, есть, но совсем другого рода, не та, что у матери Василия: Наташа трогательно радуется каждому знаку внимания, который ей оказали небеса (например, встретился Василий, не позволил сдать в ломбард телевизор, стал её любовником), но требовать ничего не может – сил у неё нет. Несчастная женщина, и нужно что-то особенное, чтобы резко сломать её отношение к себе, не то быть ей вечным объектом жалости. И даже жалостью никого она не сможет удержать, потому что не стремится, просто не видит такой возможности, только плачет тихонько.

Вот такая вот доля психотерапевта – анализировать свойства личности других людей, которые вовсе не являются твоими клиентами, – прошли бы мимо, ты бы их и не заметил. Но они связаны с твоим клиентом, и так становятся объектами анализа, и думаешь о них, думаешь постоянно, и так становятся они частью твоих исследований, а значит – твоей жизни…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.