Макс Рашковский - Израиль в душе русскоязычного еврея

Иоанн Гисхальский (Йоханан бен Леви) – коварнейший из влиятельных людей, который в то время не имел себе равных в политике. Вначале он был беден, но зато всегда был готов солгать и в совершенстве владел искусством делать свою ложь правдоподобной, обман он считал добродетелью, пользовался им против врагов и даже против лучших друзей своих. Он притворялся человеколюбивым, но в действительности был до крайности кровожаден из властолюбия. Всегда он носился с высокими планами, и строил их на хитроумных интригах. Начав свою карьеру с обыкновенного разбойника, он вскоре нашёл себе товарищей, не уступавших ему в смелости, сначала немногих, а с течением времени всё больше. Он не принимал ни одного, которого можно было легко побороть, а выбирал себе исключительно людей, отличавшихся крепким телосложением, решимостью и военной опытностью. Так довёл он свой отряд до четырёхсот человек. Он мечтал уже о том, чтобы сделаться полководцем и носился с ещё более широкими планами, только недостаток денег мешал их осуществлению. Когда Гисхала (Гуш Халав) была осаждена римлянами, Иоанн Гисхальский сплотил вокруг себя зелотов и организовал оборону родного города. Гисхала устояла. Когда же римляне отступили, он во главе многочисленных своих сторонников направился в Иерусалим, где заручился поддержкой сикариев и вскоре сделался всемогущим.

Шимон бен Гиора, уроженец Геразы, – молодой человек, который уступал Иоанну Гисхальскому в хитрости, но превосходил его телесной силой и безумной отвагой. За своеволие и неукротимый нрав первосвященник изгнал его из Акрабатской топархии, где он главенствовал, после чего Шимон присоединился к сикариям, занимавшим Масаду. Но он стремился к власти и жаждал крупных подвигов, а потому, как только услышал о смерти первосвященника Йонатана, расстался с сикариями, отправился в горы, через глашатаев пообещал рабам свободу, свободным вознаграждение, и, таким образом, собрал вокруг себя разных людей со всех сторон. Имея уже сильный отряд, он грабил деревни в горах, но когда у него собралось много людей, отважился спуститься в долину. Теперь он сделался опасным и для городов. Многие из знатных людей, привлекаемые его могуществом и успехами, стекались к нему, и в его войске было немало граждан, повиновавшимся ему как царю. Ясно было, что пробные походы и другие приготовления Шимона ведут к экспедиции против Иерусалима, поэтому, опасаясь изменнического нападения, зелоты, властвовавшие в городе, решили опередить человека, возрастающее могущество которого сделалось для них угрожающим. В большом числе выступили они ему навстречу, но Шимон принял сражение, многих из своих противников уничтожил, а остальных загнал обратно в город.

Элиезер – один из зелотов, как бы из негодования против жестокостей, совершаемых Иоанном, поднял бунт против него. В действительности же ему было невыносимо подчиняться тирану, и он сам помышлял о единовластии. Этот Элиезер основал отдельную партию, заручившись поддержкой состоятельных горожан и влиятельных лиц, каждый из которых увлекал за собою немалое количество зелотов. Группировка зелотов с Элиезером во главе напала на сикариев во время богослужения в Храме. В бою погибло множество сикариев, пал их вождь Менахем, проявивший до этого непомерные царские амбиции. Так сыны Израиля впервые пролили в Храме братскую кровь. Затем люди Элиезера заняли крышу Храма и над священными воротами, над «Святая Святых», водрузили своё оружие. Обилие жизненных припасов укрепляло их дух, ибо жертвенные даяния молящихся доставляли избыток во всём этим людям, считавшим, что им дозволено всё. Они были озабочены малочисленностью своих сил, и потому сложили своё оружие на самом высоком месте.

Преследуя Элиезера, Иоанн занял двор Храма. Численное превосходство солдат Иоанна над людьми Элиезера терялось из-за позиции, которую он занимал, ибо враги стояли над его головой. Однако ожесточение не давало ему покоя, и, терпя больше вреда, чем сам причинял Элиезеру, он всё-таки не переставал нападать. Беспрестанно повторялись вылазки, и перестрелка продолжалась беспрерывно. Все места Храма были осквернены убийствами.

Шимон бен Гиора, которого народ в своём отчаянии тогда призвал на помощь и впустил в город, взял в свои руки Верхний город и большую часть Нижнего города. Он напирал теперь на людей Иоанна и производил свои нападения на Храмовую гору снизу, находясь по отношению к Иоанну в таком же положении, в каком последний находился по отношению к солдатам Элиезера. Иоанн, теснимый с двух сторон, также легко терпел потери, как легко наносил их сам. Ибо насколько он, благодаря своей позиции, был сильнее Шимона, настолько же он был слабее Элиезера. Нападения снизу он мог легко отражать руками, против тех же, которые сражались с высоты храма, он защищался машинами. В его распоряжении находилось немало катапульт и других метательных машин, которыми он не только поражал врагов, но и убивал многих, приносивших жертвы. Надо сказать, что хотя зелоты в своём безумии позволяли себе всякие бесчинства, всё же они впускали в храм желающих жертвовать, ограничиваясь лишь обыском последних. Но, как только посетители и паломники своими просьбами обезоруживали их жестокосердие и вступали в Храм, то здесь они падали жертвами царившей междоусобицы, ибо стрелы силой машин долетали до жертвенника и поражали священников и паломников. Многие, пришедшие из дальних стран ко всемирно известному и священному для них месту, падали рядом со своими жертвами, и своей кровью смачивали жертвенник. Тела священников и паломников лежали, смешавшись между собой, и их кровь образовала в пределах святилища настоящее озеро. Иерусалим уже не мог быть Божьим городом после того, как он сделался могилой своих собственных граждан, когда Храм превратился в кладбище для жертв, павших в междоусобной борьбе.