Ольга Сорокина - Тропинка к счастью. Сборник Самоисполняющихся Сказок

– Хороший выбор, – говорит старичок. – Бери. Вижу, как глаза горят. Вещи у меня не простые. Они сами хозяина выбирают. Была бы это не твоя вещь, ты бы ее и не увидела. Значит вот и ответ тебе пришел. Дано тебе видеть все вокруг не только глазами, но и сердцем. Не всякий это может. Будешь ты рисовать так, что люди через твои картины всю красоту мира увидят, оттого добрее станут. Кисть не простая. Будет она тебе всегда верной помощницей. А картины твои не только радость и свет будут людям нести, но и обладать даром исцеления. Но не все сразу. Ступай домой, Аленушка. Помогай тебе Бог. Пусть будет у тебя все ладно да складно: тебе на счастье, людям на радость.

И вот с тех пор не было у Аленушки времени для грусти и печали. Еще ярче стал мир вокруг. Торопилась она с утра раннего запечатлеть все что дано было ей увидеть, да не дано другим. Глаза ее смотрели, душа подсказывала, а рука с волшебной кистью выводили на холсте дивные волшебные миры. В каждой картине свет добра и надежда на исцеление. Каждая картина, как глоток той самой родниковой воды. С тех пор не знала Аленушка нужды, не боялась бедности. Не было отбоя от желающих приобрести такие чудесные картины. Каждый находил в них что-то свое и становился добрее.

А в саду у Аленушки под большим камнем поселилась большая жаба. Была ли это та самая спасенная ею жаба или какая другая – неизвестно. Только теперь Алена не боялась ее, и даже была рада такому соседству.

В некотором царстве, в некотором государстве, в простой крестьянской семье жил юноша. Был он хорош собой, статен, гибок словно лоза, умен. Посмеивались над ним в деревне, царевичем называли. Не похож он был на других парней, словно рода знатного, благородного. Но посмеивались незлобно. Любили Святобора в деревне за доброе сердце, почтение к старикам, за то, что никогда в помощи не отказывал и красоты своей вовсе не замечал. Была у Святобора страсть одна – любил он из дерева фигурки всякие вырезать. И так ловко, складно. Мог он и наличники резные сделать, всем на загляденье, ворота диковинной резьбой украсить, утварь домашнюю из дерева вырезать, детишкам на радость игрушки всякие смастерить. Даже из соседних деревень приходили к нему с просьбой сделать или починить что. Никому юноша не отказывал. Денег за работу не брал. Знал, что мало у кого лишняя копейка была. Кто чем отблагодарит, тому и рад. Но хотелось Святобору еще лучше все уметь делать. Чтобы звери, как живые получались; чтобы резьба, как кружево была; чтобы узоры диковинные сами собою складывались; чтобы сюжеты дивные на его изделиях сами без слов рассказывали. И еще хотел, чтобы эту красоту как можно больше людей увидело.

– Да только кто меня этому научит, – думает Святобор. – Нет в округе мастеров, чтобы были лучше меня. Спросить бы у кого совета.

Задумался, а сам очередную поделку делает. И получился у него ворон. Птица умная, мудрая.

– Если бы появился сейчас мудрый ворон, он бы наверняка дал мне подсказку, – подумал Святобор. А птицу свою на подоконник поставил.

И вот как-то раз, когда разбушевалась непогода, попросился к ним в избу на ночлег странник. То был почтенный старец в темном плаще. Пустили его в дом, накормили. Сам он о себе разговор не затевал, но на все расспросы отвечал охотно. Многое повидал он на своем веку, много дорог исходил, много людей повидал. Святобору по душе пришелся необычный странник, словно знакомы они были с ним. Вот и рассказал он старцу о своем увлечении, фигурки деревянные показал. Посетовал, что нет у них в округе мастера, кто мог бы лучше Святобора работать с деревом, не у кого поучиться, дальше продвинуться в своем мастерстве. Похвалил старец его работу. И говорит: «Я бы мог тебя научить. Вижу, есть у тебе способность к этому ремеслу. Только придется тебе уйти со мной, да пожить у меня три года. Насильно удерживать не буду. В любой момент ты волен уйти. Готов ли, так ли сильно твое желание, что семью бросишь, в неизведанный край отправишься?» Достал старик из своей котомки фигурку оленя деревянную. Взял ее юноша и глаз не может отвести. Фигурка небольшая, но каждая шерстинка прорисована ножом, каждый мускул виден, копытца острые, ноздри чуткие. Как живой. Кажется, сейчас соскочит с ладони и умчится прочь.

Родители не стали удерживать сына, да уговаривать. Благословили его. А утром отправился он со своим учителем в путь-дорогу. Долго шли они лесами, полями, болотами, лугами. И пришли в лес. Повел старик только ему ведомыми тропами Святобора к своей избе, что стояла на берегу озера. Жил он отшельником в этом вековом лесу. Люди в эти глухие места не заходили. Только птицы да зверье всякое. Любил их старик, словно бы и язык их понимал. И они его не боялись, подходили близко, иные угощение из его рук принимали. По душе было Святобору такое уединение, словно он всегда здесь жил. Наказал ему старик наблюдать за всем, что есть вокруг: и за животными, и за травами, и за деревьями. Запоминать каждую прожилочку на листе, каждую шерстинку у животных, каждое перышко у птицы, чтобы потом все в точности на дереве воспроизвести. Сам же смотрел за работой юноши, где подправит, где подскажет. Научил всему, что сам умел.