Марат Нуртдинов - Агрессология, Випассана, Психоанализ

Таким образом, агрессия, в какой бы форме она не проявлялась, представляет такой способ поведения, направленный на причинение вреда другому живому существу, не желающему с собой такого обращения.

Проблемы насилия, агрессии стали объектом исследования многих теоретических направлений. Следует отметить, что ни одна из этих теорий не может дать полные и всеобъемлющие ответы на эти вопросы, но позволяет изучить и объяснить определенный аспект проблемы.

Таким образом, небольшая отсылка с трудам отечественной классической психологии показывает, что здесь возникает больше вопросов, чем дается ответов, поэтому переходим к исследованию мнения Фрейда на природу агрессии и аутоагрессии.

Представления З.Фрейда об агрессии

Исследование феномена агрессии и аутоагрессии за рубежом проводилось в основном психологами психоаналитической школы.

Они считают, что агрессия и аутоагрессивный синдром не просто является той или иной частью психического расстройства, а неотъемлемой его частью и нередко оказывает собственное воздействие на структуру и течение основного заболевания. Влияние агрессии и аутоагрессивных феноменов на течение ведущего заболевания может быть неоднородным: условно -негативным, условно – нейтральным, условно – позитивным.

Так З.Фрейд пишет: «…Положение о существовании влечения к Самосохранению, которое мы приписываем каждому живому существу, состоит в заметном противоречии с утверждением, что вся жизнь влечений направлена на достижение смерти. Рассматриваемые в этом свете влечения к самосохранению, к власти и самоутверждению теоретически сильно ограничиваются; они являются частными влечениями, предназначенными к тому, чтобы обеспечить организму собственный путь к смерти и избежать всех других возможностей возвращения к неорганическому состоянию, кроме имманентных ему. Таким образом, отпадает загадочное стремление организма, как будто не стоящее ни в какой связи ни с чем, самоутвердиться во что бы то ни стало. Остается признать, что организм хочет умереть только по‑своему и эти «сторожа жизни» были первоначально слугами смерти. К этому присоединяется парадоксальное утверждение, что живой организм противится самым энергичным образом опасностям, которые не могли помочь ему достичь своей цели самым коротким путем (так сказать, коротким замыканием), но это поведение характеризует только примитивные формы влечений – в противоположность разумным стремлениям организма»[11].

Об аутоагрессии З.Фрейд замечает: «…Есть лица, очень странно ведущие себя во время аналитической работы. Если им дают надежду и высказывают удовлетворение успехом лечения, они кажутся недовольными и регулярно ухудшают свое состояние. Сначала это принимаешь за упрямство и старание доказать врачу свое превосходство. Позднее приходишь к более глубокому и более справедливому пониманию: убеждаешься не только в том, что эти лица не переносят похвалы и признания, но и в том, что на успехи лечения они реагируют обратным образом. Каждое частичное разрешение проблемы, которое должно было бы иметь результатом улучшение или временное выпадение симптомов – и у других его и вызывает – у них вызывает немедленное усиление их страдания: их состояние во время лечения ухудшается вместо того, чтобы улучшаться. Они проявляют так называемую негативную терапевтическую реакцию.

Нет сомнения, что что‑то в них противится выздоровлению, что его приближения боятся так, как боятся опасности. Говорят, что у таких лиц преобладает не воля к выздоровлению, а потребность болезни. Если анализировать это сопротивление обычным образом, исключить из него упрямое отношение к врачу и фиксацию на формах хода болезни, то все же большая часть еще остается и оказывается сильнейшим препятствием для выздоровления; это препятствие сильнее, чем нам уже известная нарциссическая недоступность, негативная установка по отношению к врачу или нежелание расстаться с болезнью. В конце концов, мы приходим к убеждению, что корень надо искать, так сказать, в «моральном» факторе – в чувстве вины, которое находит удовлетворение в болезни и не хочет отрешиться от наказания в виде страданий. На этом малоутешительном объяснении можно окончательно остановиться. Но это чувство вины у больного молчит, оно не говорит ему, что он не виновен, а болен. Это чувство вины проявляется лишь в виде трудно редуцируемого сопротивления собственному исцелению. Кроме того, особенно трудно убедить больного, что это и есть мотив, почему его болезнь продолжается; он будет держаться более понятного объяснения – что психоанализ не то средство, которое могло бы ему помочь.