Сонич Матик - #Однамояподружка

Уверена, что внешность сообщает все обо мне еще до того, как я открываю рот. Так зачем ей давать болтать лишнее? Лучше я сама про себя расскажу!

После школы я казалась себе взрослой. Я решила, что хватит вот этих вот детских фантазий несбыточных, и пора выбрать взрослую профессию, где можно заработать денег на хлеб с маслом в этом нестабильном мире.

Я поджала губки и поступила в технический вуз. Немного зубрежки, ломания принципов через колено, и заветный диплом специалиста будет у меня в кармане!

Это было очень, очень взрослое решение.

Сейчас вспоминаю, что когда меня переводили из младшей детсадовской группы в старшую на втором этаже, я испытывала ровно те же эмоции. И вот это уже забавно!

Вернемся в универ, где считая, что взрослая, я начала искать… Нет, не работу, а спутника жизни. То, что мне попадалось было либо слишком бестолковое, либо слишком юное, либо слишком чужое и женатое. Очень скоро я разочаровалась в мужчинах.

« Значит они и не нужны вовсе! Мужчина – аксессуар дополнительный, обойдемся без него! » – вторила Однамояподружка.

И нашла мне работу. Я ж взрослая, чего у родителей на шее сидеть?

Когда образовался полный комплект взрослой жизни: работа c утра до вечера, ежедневные вечерние занятия в универе и ночные загулы с друзьями, я казалась себе очень зрелой тетенькой. Меня прям распирало от гордости, что я сама себе вот такую жизнь устроила. Только по-прежнему жила у родителей и трепала им нервы, по-прежнему делала, не то, что хотела, а то, о чем смотрела в фильмах, читала в дешевых газетенках.

Я всем своим поведением отвечала на деструктивный запрос студенческого сообщества. Как и многие эмоционально незрелые юноши и девушки, я стремилась к моральному самоуничтожению. Цели, ориентиры, ценности – все потеряло смысл.

Еще немного такой взрослости, и я бы таких дров наломала, что было бы уже не разгрести, но летом две тысячи второго произошла встреча, которая изменила мою жизнь. Нет, не правильно, она вернула мне мою жизнь!

Июль, долги в институте закрыты. Можно работать днем и гулять ночью. Тут случайно появился Он!

Я знала, что это Он, хотя и говорят, что в «таких» заведениях нельзя познакомиться с приличным человеком. Это же не библиотека! Да, это был ночной бар, коих в Петербурге в те годы было немерено. Я сразу поняла, что люблю, и любит он.

« Разве такое бывает? Разве можно так любить незнакомого человека?! » – удивлялась Однамояподружка.

На следующий день я уже была уверена, что жить без него не могу. Мы встречались, гуляли, общались и наслаждались друг другом. Он с легкостью познакомил меня со своими родителями, и так же влегкую я представила его своим. Тут все понятно, к чему дело идет, да?

Но я струхнула. Все было настолько серьезно, что я не знала, что делать. Мне было страшно продолжать эти отношения, страшно было даже подумать, как все поменялось.

Все перевернулось в моей «взрослой» жизни! Я осознала, наконец, что вела себя как сорвавшийся с поводка щенок. И ничего взрослого в этом не было. Это все миф, который я сама себе придумала. Я сама себе только казалась!

Власть любви все поставила на свои места.

Мы сошлись, расписались и, нет, мы не повзрослели… Мы стали взрослеть вместе! Мы учились принимать решения, брать на себя ответственность. Мы осознанно строили свою новую семью, разрешая себе быть друг с другом детьми.

И каждый день я вспоминаю слова Одноймоейподружки: « Разве такое бывает? Разве можно так любить человека, которого знаешь столько лет? »

Мы вместе почти двадцать лет, у нас два сына. И больше всего мы любим быть им ровесниками. Играть в одни игры, дурачится, шутить, гулять, смотреть фильмы и мультики…

Ну, нафиг эту взрослую жизнь! Ее на работе хватает!

Так какое же оно, чувство, которое так меняет людей?

До двадцати лет я искала какой-то такой любви, я предвкушала ее. Думала, какая же она? Я смотрела на каждую очаровательную девочку, на каждого симпатичного мальчика и думала, а они знают, что такое любовь?

Я писала стихи и испытывала на прочность любые отношения, даже краткосрочные. Но все было так однобоко, невнятно… Да чего уж там! Все было так криво, что я решила: « Любви нет! » Только проникновенные песни Наутилуса продолжали рождать во мне какой-то трепет.

Позже я сидела на их концерте, точнее на концерте Ю-Питера, и слезы счастья обжигали мои щеки, когда Бутусов запел « На берегу безымянной реки ». А за руку меня уже держал тот, кто отвечал моему трепетному сердцу.