Та - Спонсор

Тогда я был женат. Очень давно уже и бесповоротно. Просвета этим отношениям ожидать не приходилось. Мы с супругой были вместе так запечатлительно продолжительно вместе, что уже сбивались со счета в каждую годовщину отношений. А лет-то нам было совсем ничего – мне только стукнуло двадцать пять в прошлом году, а ей тридцатку. Да, да, я был женат на старушке, которая была выше меня по всем статьям. Она была статусной, деловой, серьезной. Я же раздолбай, который не пойми за что в жизни держится, кроме семьи. Детей у нас не было, какие-то явные проблемы в совместимости, но врачи за десятилетие исследований и пробирок ничего не смогли объяснить. Говорили, что просто не судьба и пора переключиться на какой-то другой интерес в жизни. А я все думал, когда мы больше не могли хандрить на тему бездетности, что в чем-то налажал и никогда не смогу сделать мою Эллу в полной мере счастливой. Но врачи убеждали нас, что все гуд, а тем временем мои головастики в пробирке, уже слившись с ее клетками, не доживали и до срока переноса в тело моей любимой.

К слову, о любви, если читатель тут же задастся вопросом, изменник я или нет, то спешу успокоить: с Эллой мы еще в начале наших отношений условились о свободе выбора, и я никому не изменял в моральном смысле.

Мы с Эллой знали друг друга с самой молодости, встречаться начали рано. Потом она провожала меня в армию, я официально женился на ней сразу по возвращению и суммарно мы были уже вместе дольше, чем по отдельности. Лучше ее я не знал женщину, хотя знал их тоже так много, сколько бы и не сосчитал до тех пор, пока бы перечислять ни наскучило. Мы прожили удивительную жизнь вместе, яркую, разнообразную, легкую и веселую.

Иногда Элла уходила в запой. Строгий такой, аскетичный, необязательный, без повода. Я всегда считал, что ей можно. Женщине, которая всю жизнь мечтала о детях, и которая по воле судьбы имела возможность нянькаться только с племянниками и детьми друзей, имеет право иногда напиться в хлам без особых причин. Плюс, Элла имела пьющую мать, рано почившую по болезни. А собственно, кто видел настоящих алкоголиков, доживающих до поздней старости? Их единицы.

Так что, я просто просил ее держаться, контролировал, когда мог, но не шибко расстраивался, когда она напившись на большом сборище друзей по какому-либо глобальному случаю, перебирала граммовку и отправлялась спать, оставив меня кутить с гостями или ее подружками. Иногда я пускался в романы или в бесчувственные сексуальные игры только потому, что не мог заставить себя идти к пьяной жене в кровать. Ведь сам я, не большой любитель выпить, все же пригубив всяко думал, что отчасти являюсь причиной такого ее поведения. А это, знаете ли, удручает. Плюс, иногда меня поражали ее не спланированные выходки: назовет гостей, соберет какой-либо праздник, и бац – с пяти подряд стопок водки отправляется в самом начале вечера на боковую. Что с меня взять? Я танцевал, жрал и пил, а потом иногда зависал с ее не распутными, но тоже одинокими подружками.

Рассказывать о свободной любви тому, кто это не пережил, бестолковщина, ведь я так долго убеждал и объяснял сотням людей, что полиамория – не всегда побег от одиночества. Но теперь еще добавлю, что полиамория – это всегда побег от себя самого.

– Слав, – спрашивала меня Элла с утра, проспавшись, – вчера все закончилось сносно? Ты всех отправил по домам?

– Тинка спит прямо в ванной. Зал как всегда оккупирован Бонями. Твоя сестра уже на работе, а я…, – вздохнув, и открыв окно, говорил я, – тоже выхожу.

– Остальные разъехались?

– Тусили до самого утра. Я спал два часа. Все было ок.

– Весело было? – со стоном поднималась супруга и даже не собиралась спрашивать, чем или кем занимался я до рассвета. Казалось, она не ревнива вовсе. А посторонний вообще мог подумать, что она ко мне холодна или безразлична. Но все было не так. Она была самой обычной женщиной, которая и маяться ревностью может и страстно влюбляться. Только мы с нею чем только ни отвлекались от невозможности возыметь детей, в какие только игрища ни пускались, чтоб забыться и отвлечься. Но, хочешь ни хочешь, а когда-либо все это, даже самое нестандартное, становится обыденным.

Раз в пятилетку, конечно, она свое равновесие разбивала в пух и прах, напившись и устроив кошачьи бои с кем-либо из посторонних приглашенных дам, якобы совсем не из-за того, что приревновала меня к другой, третьей, леди. И я даже тоже делал вид, что моя Элла не ударила в грязь лицом и не выказала в самом деле ревность на пустом месте. Но опять же был подавлен. Создавалось уже о самом себе представление, что я тоже всю жизнь буду делать вид, что я истукан, не способный на любовь снова.