Та - Спонсор

– Да, ты худовата не из красоты, и не из состояния болезни, что и то и другое некоторые почитают за романтичный аспект. Наверное, пельмени у соседки и бутрики. – подытожил я и не стал писать, что она просто ленива. Человек, который полностью снял с себя ответственность за свою жизнь и забыл что такое амбиции, не воспримет слово «лень» как мотивацию к действиям. Я не был лжецом, чтоб приукрашать действительность или лицемерить. Но я и не был жестоким человеком, чтоб хлыстать до крови беспомощного человека, упавшего, по моим меркам на самое дно. Но я тогда не догадывался, что дно бывает многоярусное и это только поверхность одного из них.

– Значит я для тебя недостаточно романтична? Что ты сразу про пельмени? Мы еще лапшу иногда запариваем!

– Мне все равно как ты жила до меня. Важно то, что будет теперь.

– А что будет?

– Ты ищешь того, кто тебя спасет?

– Нет. Наверное, нет. – медленно отвечала она. Я молчал. А потому она продолжила:

– Я не знаю. Был один парень, который хотел меня прямо вот действительно спасти. У нас был роман очень долго, приблизительно, год – полтора. Мы переписывались, пару раз он прилетал (тоже из России, питерский), он помогал мне, но потом что-то угасло. Впрочем, это было все из жалости. Я много времени уделяла ему в сети, тоже поддерживала, подбадривала. Но он был подавлен пуще моего и мы расстались в итоге.

– Так ты сейчас в моем лице видишь ему замену?

– С тобой все иначе. Ты говоришь о любви так, как говорят только в книгах. Ты так упрям и уверен в себе, в своих чувствах, что я невольно представляю себя Золушкой, которая когда-то попадет к тебе на балл. Мне не хочется верить во все, что ты пишешь. Но я не могу не верить в это.

– Правильно. Верь. Хотя я не буду тебе спасителем. Все придется сделать самой. Я могу лишь пообещать, что если ты позволишь себе полюбить меня и принять таким какой есть, то у нашей любви будет шанс стать абсолютной. Ведь я чувствую к тебе именно это.

– Не знаю почему ты так чувствуешь. Не могу понять, за что меня любить? Зачем? Почему я, а не кто-то более достойный?

– Я не выбирал, если честно. Может все дело в этом. У меня нет необходимости выбирать, сравнивать тебя с кем-то, нет нужды притворяться перед тобой. Я рассказал о себе все как есть. И чувство мое тоже нагое – оно самопроизвольное. Да, я искал нового в жизни. Как раз чего-то подобного в душе и желал! Но даже в воображении сложно нарисовать то, что человек может испытывать, любя. Как это можно предугадать, развить, раздуть? Как можно желать чего-то, чего еще не пробовал? Даже сформулировать ведь не получается. Любовь самостоятельное чувство, автономное полностью. Мы лишь выбираем, сдаваться нам или идти в атаку. Мы решаем, покориться любви или игнорировать ее. Струсить и сбежать, или взять всю ответственность в свои руки и действовать…

– Что ты выбираешь?

– Не думай, что я прилечу и буду подбирать туфельку. От твоих тараканов спасешь себя ты сама. Но я могу быть рядом, я могу помочь на пути, в процессе.

– Я знаю, где мне могут помочь.

– И?

– Я подумаю над этим.

– Расскажешь потом?

– Обязательно. Просто нужно время. – Все эти ее недосказанности, молчание, тайны почему-то не раздражали меня, а должны были. В обычной жизни я бы вскипел, но с нею все было тип-топ. Все, что обычно меня доканывало в людях, что раздражало и даже было нестерпимым, с нею было гуд и более – завеса этих пышных многослойных полупрозрачных как облака штор, немножко будоражила меня.

Мне бы тогда задаться вопросами посерьезнее. И себя спросить и ее, но я летал в других измерениях и думал только о предстоящих перспективах, если она мне поверит и доверится. Мне казалось, что вот она мечта – идеальная семья так близко! И я кому-то буду нужен больше, чем Элле. Кому-то реально будет до меня дело. Рада ведь продолжала расспрашивать обо всем, что было в моей жизни. Обо всем, что я чувствовал, думал. Она знала все мои сны, читала все мои блоги и стихи. Следила за мною всюду. Это было забавно. Словно мы были фанаты друг друга. И еще чуток бы – перешагнули бы грань от фанатичности до маньячности. Впрочем, и к этому мы подступили критически близко.

Однажды мне написала подруга Рады. Ее звали Ноа и это имя явно было псевдонимом. К тому моменту мы с Радой уже спрятались от общественности, уйдя с головой в совместный проект: то был блог только для нас двоих. Ну, так по крайней мере изначально планировалось наше Убежище. Но потом, там начали рождаться красивые посты, стихи, откровения и идеи, что мы перевели блог в общедоступный и среди первых подписчиков была Ноа. Мы до того, как она сама написала, не общались. Я просто захаживал к ней, Рада что-то упомянула, что они давно вместе и что из близких у нее только: папа, давняя подруга юности, соседка и Ноа. Мне этой информации хватило, чтоб попытаться сблизиться, хотя сам я не наступал. Я комментировал или лайкал что-то из ее постов, был вежлив, словом. А вот она крайне нет. С первых же строк своего прямого обращения были угрозы, мол, мне надо поосторожнее с Радой, иначе я сделаю только хуже. Ноа писала, что может помочь в любом вопросе, что она в курсе всех событий из первых уст и из первых глаз. Что я должен быть предельно тактичен, нежен, внимателен, заботлив. Чтоб не манипулировал, не использовал. Короче, как курица-наседка вела себя и я отчасти понимал такую позицию. Ноа на первое же мое сообщение с успокоением, что я люблю Раду и желаю ей только благости, отреагировала еще резче. Она писала, что навряд ли я что-то понимаю в любви и уж точно не понимаю тонкую организацию особой души этой девушки. И тут я вскипел в первый миг, но как и в случае с негативными высказываниями самой Рады, сразу рассмеялся, уверяя Ноа, что мы с любимой точно разберемся без подобного вмешательства от кого бы то ни было. Будь то лучшая подруга, папа или даже сам отец небесный, спустившийся именно ко мне на наставнический разговор. Уверял, что я в состоянии помочь не только Раде, но и самой Ноа. Мол, раз ей кажется, что она должна заниматься чьей-то судьбой вместо своей, значит я и ей мог парочку советов дать, как стоит общаться и дружить. Это было прилично на тексте, очень добродушно и позитивно, но по факту тоже было тем же хамством, которое проявила она. Даже самые лучшие подруги не могут вести себя так, как бывает, когда дикие мамочки ведут себя со своим чадом, посещающим детский садик: сдувая пылинки и влезая во все конфликты за дите. Сам же я тогда не сообразил, что Ноа отчитал, а сам себя с Радой вел приблизительно так же, как и она – чувствуя себя гипер-опекуном. Наверное, до меня тогда не дошло потому, что я считал подсознательно, что влюбленным так можно, а подругам – нет.