Стас Арт - Олень в галстуке. Часть первая

– Вот ты получал удовольствие, когда доставал козявку? – спросила она, еле сдерживая хохот, заметив появившиеся нотки тревоги на моем лице. – Нет, потому что твое внимание было в уме, и ты думал о своем вопросе. А я не достаю козявки и даже не сижу в телефоне, когда мою свои любимые тарелки.

– Конечно, слышал, – голосом грустного малыша выдал я, – но мой внутренний диалог не останавливается по причине глубинных подсознательных и очень вредных программ.

– Прям вредных?

– Да.

– Очень-очень вредных?

– Да!!! – разозлился я и чуть было не издал непристойный звук.

– Светлый, милый мальчик, не стоит делать того, чего ты не хочешь, слушай свою прекрасную душу. А я пошла мыть посуду. Я не могу провести и дня без наслаждения от прикосновения к различным поверхностям под струей текущей воды.

– Да какой же я светлый и милый?! – кричал я обиженно ей в след, но Елена уже скрылась в своем замке.

Покидая владения волшебницы, я слышал лишь доносящийся звон, очевидно – от методично моющихся тарелок. (Или я уже точно знал, что это был за звук).

– Да что же это такое? – подумал я, снова оказавшись наедине со своим внутренним драконологом.

– Ну что, пострадаем? – спросил Черный, с ухмылкой туша чинарик. – У Ленки тарелки, а у тебя на ужин – чувство вины!

– Нет, я не хочу чувство вины! – рассердился я и изо всех сил постарался побороть негатив позитивными мыслями.

– Пострадаем?! – поднял голос Черный, становясь будто мощнее.

– Нет, я сказал!!!

Вдруг Черный словно разросся в масштабах из летучей мышки до настоящего Бэтмена, и я, будучи уже не в силах тягаться с такой мощью пернатого представителя тьмы, провел остаток дня в страданиях. Черный, то и дело, всячески измывался надо мной, зловредно щекотал нервы и дергал мышцы, будто я кукла или пластилиновая игрушка, а он – обиженное родителями дитё-второгодник в яслях.

Стояла прекрасная погода, восточный бриз обдувал невероятно красивые, почти бирюзовые листья деревьев, и солнце так нежно согревало кожу, что прикемарило даже Черного, когда я снова отправился в поместье Елены.

– Знахарь из мира А мне сказал, что для гармонизации Анахаты мне нужно проявлять заботу о других существах, делать что-то безвозмездно, – заявил я, заходя в светлый мраморный холл обители.

– Прекрасно! Посмотри сколько всего ты уже делаешь хорошего для других, – отметила с доброй улыбкой Хелен.

– Я разве способен делать что-то безвозмездно? Мне кажется, что я состою из сплошного ЧСВ* 1 1 ЧСВ – чувство собственной важности , – удивился я.

– Ты же делился со мной теми ссылками, рецептами, когда я спросила о питании, – терпеливо объясняла Елена

– Самолюбование, – с какой-то гордой горчинкой возразил я.

– Ты же стал поддерживать меня в избавлении от зависимости от волшебного гриба странного буйвола? – настаивала она.

– Самолюбование, – уже нахмурив брови, парировал я.

– Ты же спас кошку, о которой рассказывал, от верной гибели! – не унималась Елена

– Самолюбование!!! – заорал я, уже совсем рассердившись.

– Хотя да, ты же постоянно занимаешься самолюбованием, – резко поменявшись в голосе и интонации, фыркнула Елена.

– Что?! – заорал я,

– Да как она смеет?! – заорал Черный.

Но энергия недоумения вопроса ушла в никуда – Елена уже удалилась мыть посуду. Я осознал расхождение в своем поведении и стал обдумывать его. Почему я гордо настаивал на своем самолюбовании как доводе, споря с Еленой, а когда она согласилась с этим – так сильно возмутился? Я направил все свое пристальное внимание на осмысление этого противоречия, когда вдруг:

– Привет!! – объявился Черный – Как смотришь на то, чтобы отведать тех прекрасных спелых бананов, что растут в саду Елены?

– Хорошая идея! Но, она же не разрешала…

– И что? Она как-то непонятно общается с тобой, прерывает разговоры в самом важном месте, а ты не можешь себе позволить просто съесть бананы, когда голоден? В конце концов, это же просто бананы.

– Возможно. Но я и не хочу особо есть, – добавил я.

– Да и ладно! Зато очень вкусно, еще и сладко! – убеждал меня Черный.

Я не всегда осознавал, что вел диалог именно с Черным. С годами проработок внутренний диалог приобретал все более позитивные тона и уловки, и различить в них Черного иногда можно было лишь спустя какое-то время. Я тогда еще не знал, что далеко не всё осознаю, но об этом позже.

– Идём! – восторженно согласился я.