Стас Арт - Олень в галстуке. Часть первая

Я несколько растерялся.

– Вы имеете в виду, не имею ли я каких либо еще вопросов? – уточнил я.

– Нет, я имел ввиду именно то, что имею я, – ответил он.

– Так это же лишь я должен иметь какие либо вопросы, мне кажется, – начал возмущаться я.

– Разве? – резво оспорил кучер.

– А как же еще? – риторически промямлив, сам невольно задумался о том, а с какой это стати мне взбрело в голову, что вопросы иметь могу только я, как и получать ответы.

Начавшись с очень трезвой и уместной конструктивной ноты, мои последующие размышления, хитрющим образом переходя во что-то гораздо менее здравое, незаметно изменили прекрасное состояние, и я начал терять недавно установленную шелковую нить связи с красотою мира сего, укрепляя тем самым ржавую проволочку с грязнотою ума не сего, постепенно впадая в позицию похотливого мастурбирующего ума.

Вдруг мои размышления прервал громкий звук, исходящий из какого-то отверстия одного из слонов. Громкость была такая, что даже отрешенный кучер подскочил от удивления, а я так вообще – чуть не вывалился из брички. Это очень своевременно выдернуло меня из трясины, в которую стало затягивать. Тем не менее, я отметил и даже, кажется, запомнил свое изначальное замечание про то, что вовсе не являюсь центром Вселенной, как бы это ни было неприятно.

– Так что, это лишь Вы должны иметь какие-либо вопросы? – вернул кучер диалог.

– Нет, это не только лишь я должен иметь какие-либо вопросы. Их может иметь кто угодно, – напоминая сам себе Кличко, ответил я голосом таким, будто стоял у доски на уроке математики и совершенно при этом не включая ум с его расспросами на тему того, с чего вдруг кучер вообще развил об этом диалог ранее. Как говорится: сегодня в завтрашний день не все могут смотреть…

Кучер, в прямом смысле, вынес мне мозг. Хоть к таким вещам я уже и начинал потихоньку привыкать, однако нельзя сказать, что то самое в нас, что к чему-либо привыкает, может привыкнуть к выносу самого себя.

В процессе моих размышлений один из слонят издал очередной звук. На этот раз – тихий. Мистер Твикс довольно улыбнулся. И я, как ни странно, не задался в тот момент вопросом, как я узнал об этом, когда он сидел ко мне спиной – я просто знал, что он улыбнулся.

В этот раз по прибытии к Елене все было не так, как обычно. Без всякого предисловия она молча взяла меня за шкирятник и куда-то потащила. Мне показалось это довольно долгим путешествием в неприятном недоумении и мой ум уже начинал возвращаться на круги своя после диалога с Твиксом. Я хотел было начать истерить, но ведьма уже, видимо, притащила меня, куда хотела – на кухню.

– Вот они, – сказала она, указывая на тарелки в раковине.

– Эм… О`кей, – сказал я, – ты решила показать мне свои тарелки?

– Мой, – приложив палец к моим губам, повелительно сказала она, в ее глазах при этом сияла привычная доброта.

Я хотел было начать как-либо выказюливать, но в тот же миг доброта в ее глазах сменилась на нечто такое, что описать не смогу, но сразу же решил, что, конечно же, буду мыть тарелки, почему бы и нет.

Через минут десять я перемыл всю посуду в раковине и уже было собрался выходить во внутренний дворик к своим бананам, когда откуда ни возьмись вылетел сокол и буквально подрезал меня, пролетая перед лицом так, что я, отпрянув, врезался в опорный столб и плюхнулся на пол на задницу. Списав это на свою неуклюжесть, я поднялся и собрался продолжить намеченный двадцатиметровый поход, но увидел сокола, вылетевшего из противоположного конца внутреннего дворика и в этот раз летящего на меня прямо как какой-то пернатый конкорд или ракета. Очевидно, он держал целью мою голову.

Тут я понял, что дело непростое, и что было мочи дал деру обратно на кухню, пару раз оглядываясь и наблюдая приближающегося сокола – периный засранец летал быстрее, чем я бегаю. Вбежав на кухню, я кое-как успел закрыть массивную, двух с хреном метровую огромную дверь, и сокол должен был буквально вот-вот смачно вонзиться клювом в деревянный массив. Но никакого звука не последовало, вообще никакого – он будто исчез там, за дверью, а то и вовсе – его словно не было.

Я туда-сюда расхаживал по кухне, размышляя о произошедшем, когда заметил, что вся посуда, которую помыл, вновь оказалась в раковине. Причем, она не была грязной или какой-то не такой: она была в абсолютно вымытом виде, но свалена кучей в квадратную емкость под краном.

– Гы, – как-то нервненько гыкнул я.