Виктор Кротов - Собрание несочинений

Разумеется, нельзя говорить о душевном развитии, не переходя к вопросам развития духовного. Однако в КБТ говорится скорее о выходах в духовную область, чем о ней самой. Здесь обрисованы лишь самые общие представления о высшем. Отчасти это объясняется приглушённостью интереса к теологической, телеологической и к прочим подобным интерпретациям жизненных явлений, отчасти логическим, но более всего – восприятием роли философии. Сфера высшего – это прежде всего тайна. Существуют пророки и проповедники, озарённые Светом и зовущие нас к нему, но философия не должна опережать человека. Философ не вправе брать на себя миссию пророка. Он всего лишь повивальная бабка, если вспомнить сократовское сравнение, он помощник внешнему человеку в длительном и трудном рождении внутреннего.

Философия-как-наука – это прежде всего прикладная наука. Философия-как-искусство – прежде всего прикладное искусство. Формируя своё миросозерцание, мы одновременно формируем самих себя. Даже тогда, когда начерно завершено наше самовоспитание, нам необходимо продолжать развивать и совершенствовать свой душевный организм, чтобы не давать ему ветшать. Мы нередко можем помочь в этом и друг другу. Иногда мы просто обязаны это делать – например, по отношению к своим детям. Здесь начинается педагогика. Все эти проблемы подчинены проблемам духовным, и сам по себе духовный опыт приводит скорее к освобождению от философии. Но на уровне душевного развития философия может многое дать и тому, кто лишь начинает своё становление, и тому, кто уже прошёл немалый духовный путь.

* * *

Все эти подходы, образы, мнения достаточно произвольны, что подчёркивается и фрагментарной подачей материала, и обращением к самым разнородным способам описания внутреннего мира. Но произвольны, наверное, все философские построения, даже наиболее стройные и логически выдержанные. Пользуясь облюбованной цепочкой образов, я никого не хочу убедить, что это единственно правильный способ мышления о жизни. Напротив, если у кого-то и возникнет такое впечатление, ему придётся рано или поздно в нём засомневаться. Хотелось бы даже вынудить читателя противопоставить авторскому мировосприятию свой собственный круг представлений. Своё будет более точным, более искренним. А в основе всех способов искреннего осознания мира лежит нечто общее, не выпадающее в словесный осадок, но устанавливающее между теми, кто стремится к истине, глубокое внутреннее единство – явное или скрытое (от недостаточно проницательных) разнообразным декорумом внешних обличий.

Мне меньше всего хотелось бы облекаться в маскарадный плащ авгура. Та философия, о которой я говорю, – не специальная наука, доступная лишь профессионалам, а необходимый элемент личностной культуры, доступный каждому по мере его потребностей. И КБТ описывает лишь личное мировоззрение, со всеми его многоточиями и вопросительными знаками. Отсюда её многословие (множественность выражения мысли), разбросанность и недоговорённость. Это необходимые, сознательно допущенные издержки, которые я стараюсь компенсировать укреплением внутренней структуры книги, ограничением её общего объёма и сопроводительным словарём, честно уточняющим наиболее важные понятия.

* * *

Начало работы над КБТ относится к весне 1968 года, к первым попыткам осознать и словесно выразить свои представления о жизни. Предпоследний курс мехмата – и тонкие школьные тетрадки, где случайные цитаты перемежаются с не менее случайными собственными суждениями, то вопросительными, то самоуверенными до смешного. Этот философический дневничок подходил бы гораздо лучше к шестнадцати-семнадцатилетнему возрасту, чем к тогдашним моим двадцати двум годам. «Чистовым» результатом этого периода стало небольшое эссе «Аксиомы мышления», полное петушиного задора и уверенности в своём отчётливом понимании структуры человеческого сознания.

Около пяти лет шёл период накопления: фрагменты и цитаты записывались и переписывались на листочках, формат которых был выбран так, чтобы вынуждать к лаконичности. Наконец из стопки листов стала проглядывать книга, которая, правда, казалась мне реальностью с самого начала, даже когда к этому ещё не было никаких оснований. Если бы я заранее знал, какого труда и времени потребует от меня КБТ, то вряд ли отважился бы за неё взяться. Засучивая рукава, чтобы приступить к её окончательному завершению, я не сомневался, что это вопрос нескольких недель или, в крайнем случае, нескольких месяцев. Скажи мне, что почти готовая (как тогда представлялось) книга будет закончена только после трёх с лишним лет интенсивной работы, я пришёл бы в ужас и раскатал бы рукава обратно, превратив возню с листочками в постоянное, ненужное и не приводящее к конкретному результату хобби.