Пётр Силенок - Человек настоящий

Общество потребления навязывает людям потребительский подход к общественным благам. Свобода здесь – это «свобода потребления», а персональный выбор – это выбор товаров, услуг и продуктов питания. Эта персональная свобода и этот персональный выбор вполне «сенсорны» и понятны любому, даже «не обременённому умом» индивидууму. Эти свобода и выбор приятны и доступны для всех людей. Живи и радуйся!

Так нет же – всегда хочется чего-то ещё, чего-то большего… Однако на деле это означает новый виток потребительского мышления и поведения. А желание «чего-то ещё» – как вечный зов романтических прасостояний и постоянный имплицитный упрёк в персональной несостоятельности – затухает на фоне новых и все более интенсивных наслаждений. И вместе с этим затухающим зовом романтизма и детского очарования становится все сложнее получать комфорт. И приходят скука и рутина, суета и разочарование от жизни. Быстро приходят – ещё в совсем молодом возрасте.

Человек Разумный в условиях доминирования «сенсорно-кинестетических» ценностей практически любого общества 21 века в «массовом порядке» трансформируется в подвид Человек Потребляющий, то есть фактически – Человек-Животное. Представители этого подвида характеризуются парадоксальностью мотивации. С одной стороны, наблюдается мощная доминанта мотивации на потребительство, психофизиологический комфорт, социальную мобильность и социально-статусное благополучие. А с другой стороны, усиливающийся дефицит содержательности и радости творчества обнаруживает себя в явно пессимистически-депрессивных тонах и в глобальном неверии в себя и разочарованности. Таковы реалии психологической жизни большинства людей современности.

Чем больше социум может предложить возможностей для персонального комфорта, тем мощнее тенденции к потребительству и животной природе. И, соответственно, тем меньше надобности в творчестве и созидании. Действительно, зачем «напрягаться», если базовые потребности в еде, одежде и «крыше над головой» удовлетворяются автоматически, если телевизор и компьютер реально замещают витальный процесс «добывания информации»?

Актуализация «человека-животного» свидетельствует об «экзистенциальной ловушке», в которую человек попадает в современном обществе. Ибо функции содержательно-смысловой сферы личности – обеспечение и «расшифровка» тайн персонального эволюционного проекта – фрустрируются. Смысловая направленность «человека-животного» сводится к «жажде всего», накопительству, стяжательству, физическому и социально-статусному комфорту… Но, как и в любой ловушке, в ловушке экзистенциальной не бывает по-настоящему уютно.

Повторюсь, фрустрация содержательно-смысловой сферы личности неизбежно низводит человека до статуса «человек-животное». В условиях общественной стабильности – в режиме перманентного потребительства – «человек-животное», как и любое животное, становится сытым и безвольным. Однако в условиях социальной нестабильности (грозящей прикрыть «кормушку»), неблагоприятные социальные условия фрустрируют теперь уже ценности и механизмы потребительства как основного витального процесса «человека-животного». Он оказывается в глубочайшем кризисе – практически в полном смысловом вакууме. И ранее благодушный (от «сытости») «человек-животное» звереет.

Процесс «озверения» я понимаю буквально: за примерами далеко ходить не надо. Как только возникла угроза потерять пусть даже иллюзорные привилегии в ЕС, многие пошли на киевский Евромайдан. И это привело, в результате зверского отношения, зверских решений и зверского поведения, к радикализации и деградации украинского общества, к хаосу и господству идеологии нацизма. Зверские инстинкты актуализируются как «архетипы Дьявола» персонального коллективного бессознательного и бессознательных зверских инстинктов целых социальных групп и национальностей. Достаточно искусственно поддерживать образ врага для получения всесторонних звериных эффектов архетипа Дьявола.

Комфортное благодушие и уверенность в безмятежной и безнаказанной сытости завтрашнего дня с одной стороны, и звериный оскал и преступное мракобесие воинствующей беспощадной правоты – с другой, есть стороны одной и той же медали, мотивации животной, растительной, не более. Тогда получается, что и «благодушие сытости», и «алчная звериность» есть разновидности одного и того же явления – бездушия и бездуховности опустившегося до уровня «человека-животного» индивидуума. Эта связь внутренняя, глубинная: сытое животное не опасно, но проголодавшееся…