Алексей Вальков - Философское постижение идеи нации

Рассматриваемые в этом свете понятия цели, смысла и ценности при безусловном сохранении своих «модусных» различий органически сливаются в свое высшее единство в полноте бытия сущего, той сугубо индивидуальной, конкретной полноте, которая имманентно положена самой природой каждого относительно обособленного существования и всеединого мироздания. Именно поэтому в лоне этого высшего метафизического всеединства логические различия цели, смысла и ценности отодвигаются на второй план перед их актуализированной целостностью, которую по-своему находит каждое из этих понятий в реальной полноте бытия сущего. А это значит, что, говоря о цели бытия сущего, я, одновременно, буду иметь в виду его смысл и ценность, и наоборот.

В том случае, если это так, а я буду придерживаться именно этой точки зрения, целью бытия сущего является постепенная актуализация данного стремления, находящая свое наиболее полное выражение в пространственно-временном развертывании его потенциальных начал. Иначе говоря, цель каждого существования (имеется в виду «цель в себе») – максимальное развертывание его внутренних природных свойств. И поскольку оно может быть достигнуто постепенно, в процессе саморазвития сущего, а каждый момент этого саморазвития сам несет в себе свою собственную неповторимую полноту, целью развития, пожалуй, можно считать не только и не столько его высшую точку (результат, довольно резко говорил по этому поводу Гегель, – голый труп, оставивший позади себя тенденцию развития), сколько каждый отдельный момент и всю конкретную совокупность моментов становления сущего. Или иначе – само его бытие (как процесс), осуществляемое в согласии со своей природой.

В силу особой методологической значимости для нашего исследования последнего положения, попытаемся развернуть его несколько подробнее. Здесь, прежде всего, скажу о том, что, на мой взгляд, в мире господствует целестремительность, но не целеполагание или целесообразность. И хотя между тем и другим нет, вероятно, непроходимой грани, последнее означает некую предопределенность, заданность мирового развития свыше некой сверхъестественной творящей и направляющей всемогущей силой. В лоне этого подхода, который всегда устремлен в будущее к, опять же, некоему абсолютному результату, каждое существование так или иначе соподчиняется родовому бытию Универсума, как всеобъемлющего целого, и, фактически утрачивая собственное ценностно-целевое значение, превращается в основном в средство для достижения последним его абсолютно-безусловной цели.

В отличие от этого подхода, целестремительность трактуется не в смысле тотальной устремленности всего сущего к конечному абсолютному результату, олицетворяющему собой некое идеальное состояние, но в смысле внутренне присущего Универсуму порядка его саморазвития, имманентно несущего свою цель, смысл и ценность в каждом из своих моментов и относительно обособленных существований. События в этом случае творятся, по словам Н. О. Лосского, на основании стремления сущего к цели, но цель эта может быть поставлена ложная, или средства могут быть применены неподходящие, и цель может оказаться недостигнутой [14, с. 300].

Не надо думать, что подобная постановка вопроса релятивизирует реальность и ее познание. Поскольку она не отрицает, а утверждает развитие, постольку для нее непреходяще значимой является каждая из преходящих ступеней бытия, ибо все они обладают неповторимой качественной определенностью. Всеобщая же взаимосвязь и неразрывная преемственность этих ступеней в недрах всеединого и всеобъемлющего мироздания и позволяет нам осмыслить необходимый порядок его развития в его сущностно-непреходящих чертах. В этой связи, безусловно, прав был А. И. Герцен, когда писал, что каждый исторический миг полон, замкнут по-своему; каждый период нов, свеж, исполнен своих надежд, сам в себе носит свое благо и свою скорбь, настоящее принадлежит ему [17, с. 38].

Углубляя эту мысль, замечу, что в каждой конкретной цели бытия сущего возможно аналитическое выделение кроме «цели в себе» еще двух основных составляющих ее моментов. Оба они равнозначно положены природой самого сущего. Первый момент, строго говоря, и есть собственная цель бытия любого индивидуального существования («цель для себя»). Второй же превращает всякое индивидуальное существование в средство для последующих и иных существований («цель для другого»). И не только в качестве продолжения рода, но и как продукт, питающий иные существования.