Галина Мурсалиева - Междуцарствие в головах

– А они не чеченцы? – с угасающей надеждой в голосе спрашивает она.

– Да ну что вы! – возмущается Володя. – Вы что, совсем не учили в школе географию? Намордорания – небольшой полуостров Ахинейского залива.

– А, да, да, да… – как-то удивительно правдоподобно припоминает женщина.

– Уже объявлено: нашим войскам будет дан двухдневный отдых дома, а потом они будут направлены на войну туда, – говорю я.

– Ужас какой… – повторяется женщина. – Но никак нельзя сейчас выводить войска из Чечни. Там-то ведь тоже надо додавить гадину в ее логове.

– Понятно, – сочувственно кивает ей Володя. – Но тут ведь что выяснилось: гадина не в Чечне.

– А Басаев? – вдруг находится женщина. – И араб этот, друг его?

– Ну, они, может, и гадины, только к взрывам жилых домов в России не имеют отношения… То есть угрозы терактов с их стороны нет.

– Нет угрозы нашим жизням с их стороны, – уточняю.

– И что? Это повод войну прекращать? – вдруг как-то совсем уже запальчиво вопрошает дама. – Повод? Вот только что начали и снова назад, да? Знаете что, я вот как скажу: не надо с той страной, как там название… ну… не надо никаких с ними боевых действий. Пусть у нас кому положено с ними разберутся – дипломаты, спецслужбы. Кому положено. А войска должны воевать в Чечне – я вот так скажу.

– Но почему? – не понимаю я.

– Потому что все испоганили! Раньше вот таксопарк – престижнейшее место работы было. Так? Очереди выстраивались, чтоб в такси сесть. А что теперь! Никто не садится. У мужа выручка – слезы, а не деньги. И зря Путин… Мы-то верили… Он если в Чечне не победит – не будет ему поддержки… Не выберут его президентом!

– Спасибо, – говорю я, и Володя опускает микрофон. – Мы должны вам кое в чем признаться. Это розыгрыш. Никаких сообщений Путина не было.

Она явно не знает, как реагировать. Смотрит тревожно.

– Цель у нас, поверьте, безобидная, – мягко улыбаясь, говорит ей Володя. – Нам надо понять: люди, поддерживающие сегодня войну в Чечне, чем они руководствуются? Если защитой от терроризма, то как они отреагируют, если неожиданно и от имени авторитетного для них лица им заявят, что за теракты в России несут ответственность совсем другие люди?

– Ну как отреагируют… – эхом отзывается Валентина Никитична. – Как?

– Вариантов много. Может, предложат извиниться перед мыкающимися по палаткам людьми, чьи дома уже разбомбили…

Она не дает Володе договорить:

– Что-о? Извиниться? Да вы… – Машет рукой. Резко повернувшись, делает пару шагов в сторону. И, будто передумав, останавливается. Вполоборота:

– Что с этим-то народом теперь будет? Как их там… На полуострове? Намара… как там их?

– Да нет такого народа, – устало говорю я.

Она хмурится и уж не знаю о чем думает. Уходит в явном раздражении.

– Ну, – говорю я напарнику, – будешь комментировать, психолог?

Он пожимает плечами: какой тут комментарий?

Комментарий психиатра, психотерапевта Марины ИГЕЛЬНИК:

– Знаете, до парламентских выборов двухтысячного года у меня был огромный наплыв клиентов. И я отмечала такой общий тревожно-депрессивный фон настроения у людей. Они находились во внутренне небезопасном для себя состоянии. Проблемы личные: разводы, измены – все усугублялось вот этим общим фоном безысходности и непонимания – что будет? Многие жаловались на психологическую атаку с телеэкрана. После этой атаки они себя ощущали как парализованные тараканы, побрызганные ядовитой жидкостью. И вот всех этих людей как-то успокоил фактор Путина.

То есть проблемы у них остались те же, и эти проблемы во многом отражают состояние общества. Желание, чтобы кто-то пришел и что-то за них сделал, ощущение себя жертвами, вера в то, что есть человек, который точно знает все, – мудрец, советчик, защитник… Почему Путин, он ведь пока никакой? Трудно же судить о человеке, который себя никак не показал, кроме как тем, что начал вторую войну с Чечней. А потому Путин, что общество сегодня, на мой взгляд, находится в доэдипальном периоде (так называют возраст ребенка от трех до шести лет). Мама не пришла, не накормила – страшно. И нельзя нас без пригляда оставлять, мы что угодно натворим, что-нибудь сломаем, пуговицу проглотим. Да еще чужие дяди нас обижают. «Мы накормим, присмотрим, догоним чужих дядей, накажем, отнимем, вам раздадим», – слышат они во всем том, что говорит Путин… Он дал им образ виноватых – для движения, для ощущения собственного смысла жизни, которого у них не было. Вся политика на этом играет, к сожалению. На вот таком инфантилизме народа.