Карина Рублева - Настольная Библия женщины

Меня привлекло мяуканье кошек на крыше. И я решила взобраться повыше, чтобы посмотреть. Поэтому, я взяла, да и встала на эту ямку. Откуда ж мне было знать, что она не закрыта. Естественно, рухнула прямо вниз и, как ни странно, очень хорошо помню этот момент. Помню проносящуюся мимо железную лестницу, запах сырости, сваленную в углу картошку, помню папин крик, вперемешку с матюками, и, самое главное, помню страх крыс! Я точнехонько знала, что там могут быть крысы, которых я жутко боялась и боюсь до сих пор. Наверное, этот страх и заставил меня так же быстро (а может даже и быстрее), как я и свалилась, выбраться оттуда. До крыльца было, наверное, метров пять, или даже меньше (в том возрасте расстояния воспринимались по-другому), но еще до того, как подбежал папа, я уже сама выбралась, с дикими глазищами, вся перепуганная, поцарапанная и грязная.

Помню лицо отца, кажется, он был напуган даже больше меня. Он скорее подхватил меня на руки и понес в дом. У меня был шок. Мы сидели на диване. Я смотрела, куда-то вперед, в одну точку. Папа гладил меня по голове, успокаивал. Затем, шок, видимо, начал отступать и у меня из левого глазика выкатилась слезинка, я помню это. На, что мне папа сказал: «ну, что ты, доча, что за слезы? Ты же у меня сильная девочка, ты же никогда не плачешь…». И вытер рукой мне эту жалкую слезинку. И это была моя последняя слезинка …в жизни.

Ну, хорошо ни «в жизни». Но, действительно, много лет после этого я никогда не плакала – верите или нет – вообще, как отрезало! Будто слезные железы просто напросто атрофировались! Я больше плакать вообще не смогла, даже если очень сильно хотела этого. По крайней мере, лет до семнадцати.

Вот это, скажу я вам, было вообще не весело, да и мало, чем мне облегчило жизнь. Скорее даже наоборот, усложнило. Вместо того, чтобы плакать, истерить и, таким образом, снимать психологическое напряжение, как все нормальные девчонки, я же, все эмоции, все переживания носила в себе, как настоящий мужик. Ни к чему хорошему, это, в конце концов, не приводит. Ведь, как мы знаем, подавленные эмоции рано или поздно вытекут в одно из двух, либо в жесткий депресняк, либо, в физические болячки. В любом случае, мало приятного.

Так вот, плакать мне пришлось буквально учиться заново, заставлять себя. Когда я стала старше, стала мягче, когда потихоньку стало напоминать о себе мое женское начало, природа, материнский инстинкт и прочее, только тогда у меня стала понемногу проявляться моя слабость. И то, первое время я не давала ей выхода, старалась подавить ее, считала предательницей. Затем, когда осознала, что она нужна мне больше, чем я о ней думала, я стала желать ее. Но она не давалась мне так легко, я никак не могла заставить себя расслабится и позволить себе быть слабой. Понемногу я училась плакать, доверять, просить. Но, и то не до конца. И даже сейчас, до сих пор, чувствую этот блок в себе. Сложно просить… очень сложно. Иногда так хочется позвонить и сказать: – ну, милый, ну, пожалуйста, встреть меня… мне так страшно идти одной поздно вечером. – Но, вместо этого, стискиваешь зубы, нос кверху и идешь, вся такая гордая, одна. Страшно, трясешься, вокруг пьяные шатаются или еще, что похуже, но нет, все равно, не позвонишь, не попросишь, пойдешь одна. «Ты же сильная девочка, ты никогда не плачешь»….

Это отвратительные установки. Никак не могу от них до конца избавится.

Или вот со слезами, тоже самое. Да, плакать научилась немного, но только не на людях. Одна, в темной комнате, пока никто не видит – пожалуйста. Но, если при ком-то – ну, никак! Ни от радости, ни от обиды, ни от боли – ни в какую! Не получается! А очень даже зря, ведь знаю же, как на мужчину действуют женские слезы. Мне кажется, это вообще та самая секретная жидкость, которая может растопить даже самое черствое мужское сердце. Слезами женщина может добиться всего , не один мужчина долго не устоит, сделает все, что она хочет. Когда женщина начинает плакать, это их очень-очень сильно пугает и нервирует. А еще сбивает с толку. Поэтому, они готовы практически на все, чтобы только это прекратить… ну, уж, по крайней мере, пообещают-то точно все, что угодно.

Ну, дак и вот, что самое обидное – даже зная, понимая, осознавая все это, на практике все равно применить не могу. Такой сильный-сильный блок стоит, который пока не получается устранить. Вот бывает, идешь домой вся на взводе, и думаешь «щас приду, закачу ему истерику, разревусь, все ему выскажу, все, что я чувствую!». А приходишь и… ну, просто железная леди во плоти…, какие могут быть слезы…, он у меня сам еще поплачет… Эх…