М. Андронов - Антисемитизм в метапсихологических очерках. Бессознательная месть за необратимость антропогенеза

В фазе 4 братья, когда-то убившие отца, стремились стать равными отцу принятием в пищу частей, заменяющего его тотема на трапезах. Но узы братского клана оставляли такое желание не осуществлённым для каждого из соперничающих братьев. Либо для кого-то из них оно осуществлялось на очень короткое время. Никто не мог достичь могущества отца, к которому они все стремились. У каждого из них росла (само) идентификация с отцом. «Идентификация известна психоанализу как самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом. Регрессивным путём, как бы интроекцией объекта в Я, она становится заменой либидозной объектной связи» [7]. В предельно возможной полноте такой идентификации и завершается фаза 4. Под «другим лицом» здесь нужно понимать отца орды и его субституты: тотема, вождя племени, царя, бога. Полузвериное сообщество в точке ±0 десексуализированного либидо уподоблялось индивиду в расцвете сил, пытаясь оставить после себя органически целостную зародышевую плазму. Не обладая реальным полом, оно оставляет после себя зародышевую плазму в точке слияния своих «виртуальных полов», продвигаясь далее вдоль фазы 5 в танатальную дискретность. Игнорирование этой плазмой государственных, национальных, расовых и этнических границ интерпретировано ветхозаветной историей как процесс «рассеяния», которого в действительности никогда не было.Достигнутое с большим трудом психическое равновесие с «высшим началом» сменило характер инцестуозного запрета, с дальнейшей сакрализацией в табу не мужского, а женского начала (фаза 5). В ордынской Руси Батый (батя) и Мамай (мама) – обобщённые пространственно-временные отображения мужского и женского начал десексуализированного либидо, как Иудея (мужское) и Израиль (женское) в Библии [8], тяготеющие соответственно к Востоку и Западу. Батый, как мужское имя, представлял собой результат «суггестивных наложений» (по Фрейду) достаточно большого числа имён [5] указанных выше «братьев».

Л. Н. Гумилёв отмечает Мамая как предводителя западной партии ордынской Руси [9] – разросшегося, высокоцивилизованного аналога первобытного тотемического сообщества в контексте настоящей главы. Развенчание политически обусловленной сказки-мифа про «татаро-монгольское иго» можно рассматривать как ценнейшее научное достижение Л. Н. Гумилёва. Миф просуществовал более 600 лет и строго охранялся даже советской цензурой. Женская фаза отразилась не только во владычестве Мамая-западника. С середины XIX века и весь «Серебряный век» любовные треугольники (среди них были и платонические) во главе с женщиной стали обычным явлением в культурной среде России.Так проявилась женская предреволюционная фаза России, как отблеск фазы женского наследования тотема в первобытном сообществе, как наследственный осадок филогенеза в бессознательном, в онтогенезе десексуализированного либидо [2]. «Грядущая свобода» (мотив Кандавла – освобождение от близости к реальной женщине) – сакрализованная «Прекрасная Дама» – лейтмотив великой русской литературы, начиная уже с А. С. Пушкина. Не только в персонажах, но и в её творцах. В этом – пафос её гражданственности, не проявившейся ни в какой другой. Не в «женском», а в «демократическом» дискурсе эту «свободу» очень точно подметил А. М. Эткинд [10]. «Бабьи бунты», прокатившиеся в 1916 году по всей России, – предвестники непосредственной близости этой «Грядущей свободы» [2].

Из танатальной дискретности культурно-исторического процесса берёт своё начало известная легенда о разделении полов. Атман (в восточной традиции или Зевс – в западной) разрубил каждого человека на две части. Когда каждое естество разделилось пополам, у человека появилось влечение к его второй половине, чтобы снова срастись. По сути расчленялся с изменением направления течения времени не реальный, а виртуальный пол – десексуализированное либидо [2]. В фазе 1 (6) оно – энергоноситель любого религиозно-культурного ренессанса. Его истинный творец – Танатос. Он создает максимальное «остранение» 18 18 От слова «странность». Результат восприятия психикой изменения направления течения времени. (по В. Б. Шкловскому) вплоть до полной смены культурной парадигмы и поведенческого стереотипа. Резкая смена знака в десексуализированном либидо – характерный признак начала такой смены. Смена женского начала на мужское с изменением направления течения исторического времени. Окончательная смена стереотипа поведения – бессознательный, длительный, трудно освобождающийся из под культурного влияния процесс. Вот почему библейский Апокалипсис может быть истолкован, как расставание в пассионарном толчке с женской фазой и возвращением в орду. Автор Апокалипсиса [8] в припадке религиозной экзальтации идентифицировал Спасителя («облачко на Троне») с образом нагой Кассиопеи [11]. Ведь созвездия «Трон» и «Кассиопея» – одно и то же! Он должен был увидеть именно Её! С угрозой страшного зверя с числом 666 (крест латинский)! Ничего другого и не мог увидеть Патриарх Восточной церкви (попавший под пяту светской власти) после ее распада на Восточную и Западную. Ему осталась только Восточная – мужское начало природы тела Христова. Женское начало («Домик в Лоретто» с отблеском «Пречистой Девы») осталось на Западе. Столь же «остранённым» и для большевиков было расставание с идеей Мировой пролетарской революции и замена её идеей строительства коммунизма в одной, отдельно взятой стране. По форме – первобытного коммунизма в той же орде (фаза 2). С явными признаками её распада в фазе 3.Догадка А. Т. Фоменко [12] о практически одновременном 19 19 Но не в одновременном каноническом оформлении. Имеются в виду обе главные конфессии христианства и ислам. возникновении монотеистических религий (суд Париса у трёх богинь) имеет недвусмысленное толкование – сближение концов женских фаз на Ближнем Востоке, в Азии и на Западе. Бойня народов при Кадеше (Троянская война) и была глобальной танатально-психотической фазой – наложением Восточных фаз 1 (6) на Западные 1' (6'). Рис.2. Наложение этих фаз на Востоке и на Западе в начале ХХ века привело к двум мировым войнам с попыткой распространения между ними на весь мир женской фазы (в Мировой пролетарской революции) и удавшимся распространением на Восточную Европу и значительную часть Азии только термидорской (мужской), длившейся почти до конца прошлого века.