Вадим Слуцкий - «Библия» для родителей. Том 2. Все статьи для журнала «Мой ребёнок»

Софья – художественная натура. Она в детстве рисовала, лепила, танцевала, играла на гитаре. Но так и не закончила ни художественную, ни музыкальную школу, не смогла найти применение своим талантам и теперь (а ей уже 30) работает в ювелирном магазине продавцом. У нее дочь, Шурочка, шести лет.

Поскольку Софья сама большая любительница свободы, то и дочь воспитывала в соответствии со своими убеждениями: очень многое ей позволяла, не наказывала, не заставляла есть и спать по часам. Однако сейчас, когда уже не за горами школа, Софья привела дочь ко мне на консультацию. В чем же дело?

Оказывается, Шура не желает учиться читать, писать и считать, хотя она очень смышленая и живая девочка. Ситуация, когда нужно сидеть на одном месте и делать не то, что хочется, а то, что говорят, вызывает у нее протест: она отвлекается, не слушает, «собрать» ее внимание не удается.

Пока мы разговариваем с мамой, наблюдаю за девочкой. Она очень хорошенькая, подвижная, милая: смотреть на нее приятно. Однако ведет себя действительно не совсем обычно. Взялась было за конструктор, сразу бросила. Подошла к полке, где стоят игрушки, взяла одну, бросила (бросила – прямо под ноги, а не поставила на место), потянулась к другой, но не достала, отошла к окну, выглянула, снова вернулась к полке с игрушками. Редко у какого шестилетнего ребенка так «скачет» внимание.

Пытаюсь заговорить с Шурой: она охотно отвечает, но как-то невпопад, как будто не вполне понимает меня.

Образец нашего диалога:

– Шурочка, ты любишь, когда книги читают?

– Даа, да… А что куклы так высоко?

Это она о кукле на полке, которую никак не может достать.

– А какие книги тебе читают?

– Никакие… А дайте куклу?

– Ты же сказала, что любишь, когда читают…

– Не-ет…

Слух и сообразительность у Шуры, разумеется, в норме. Просто она не ориентирована на собеседника даже в минимальной степени: ей что-то говорят, а она занята своим и не слушает. Это раздражает маму, она одергивает дочь.

Выясняется, что все чаще и чаще мама вынуждена наказывать Шуру, даже кричать на нее. И это после «свободного воспитания» первых лет! Но раз девочке уже шесть, раз скоро в школу, приходится чего-то от нее и требовать. А Шурочка – типичная анархистка-максималистка, если не по убеждениям, то по поведению. Привыкла делать лишь то, чего ей хочется в данный момент. В результате маме приходится прибегать к строгости, порой даже излишней. Ссориться с дочерью. Возникает отчуждение в их отношениях.

И все это – плата за «свободу»? Что же теперь делать с ребенком?!

А вот другая мама, Генриетта Феликсовна. Ее сын, Стасик, готов к школе: очень даже готов. Хотя ему только пять, он уже и читает, и пишет немного, и прекрасно считает до ста. Много знает, очень разумно отвечает на вопросы. Внешне очень благообразный ребенок, но почему-то выглядит каким-то пришибленным, хотя мама уверяет (и я ей верю), что ни разу за пять лет на него даже голос не повысила.

Проблема в другом: все, что Стасик делает, он делает по прямому указанию мамы. И он очень послушный: просто идеальный ребенок!

Из беседы с мамой выясняется, что мальчик в два с половиной года перенес воспаление легких, двустороннее, даже в больнице лежал. Именно после этого он стал таким вот послушным.

У Стасика поведение тоже оригинальное, но совершенно в ином смысле, чем у Шурочки. Он вошел, сел на стульчик, куда ему указали, и сидит. С самым убитым видом, кстати: одно плечо поднято, руки зажаты между коленей. И даже головой не вертит, хотя вокруг полно интересных вещей.

Я – ему:

– Стасик, ты почему не играешь?

Смотрит недоуменно.

– Поиграй в конструктор – или вот, смотри, машинка какая…

Но Стасик не играет: он смотрит то на конструктор, то на машинку – а потом на маму. Мама:

– Иди-иди, поиграй конструктором.

Идет. Это другое дело: четкая команда. Понятно, куда идти, зачем. Не то, что я сказал: или тем, или тем. А как же выбрать?! Это же непросто!

Спрашиваю маму:

– А вам не приходило в голову, что такое идеальное послушание – это плохо?

– Да, неоднократно… Но думаешь же не об этом.

– А о чем?

– Чтобы выучил то-то, сделал то-то, не простудился, поел вовремя – в общем, каждый раз о чем-то конкретном. Беспокоишься за ребенка: я его мать… А в результате, он теперь и не ест без меня: пока не скажешь ему: «Ешь!» – и за ложку не возьмется. С голоду умрет – но не пошевелится без приказа… Что нам теперь с ним делать?

Правда, какие контрастные дети? Если вы тоже так считаете, тогда, наверное, вас заинтересует один любопытный факт: кое-чем Шура и Стас очень похожи. Представьте себе! И тот, и другая постоянно врут. Никогда не признают свою вину, даже будучи пойманы «на месте преступления». Никогда добровольно не занимаются никакой работой. Не интересуются другими людьми, хотя бы своего возраста (хотя Шура охотно играет с детьми, но потом часто не может вспомнить, как зовут того ребенка, с которым она только что играла).