Галина Абрамова - Психология развития и возрастная психология

Сопоставление своей позиции с позицией другого человека, выделение, осознание ее содержания отличает работу ученого-исследователя в области возрастной психологии от реагирования людей разного возраста друг на друга.

Проявление содержания позиции требует средств для ее удержания. Такими средствами в научном обиходе становятся понятия.

В современной возрастной психологии появляется всё больше теоретических и исследовательских работ, где исследователь занимает феноменологическую позицию.

В русле этих работ большое внимание стало уделяться нарративному методу исследования, суть которого в том, что человек рассказывает о событиях его жизни, а исследователь фиксирует и анализирует его рассказ. Это – один из методов изучения продуктов человеческой деятельности, ставший наиболее интересным в свете меняющихся ценности в самом научном знании.

Интересно то, что в возрастной психологии наиболее отчетливо проявляется различие в позициях авторов как различие в языках описания, Так, Ж. Пиаже пользуется языком математики и биологии («группировка», «операция», «ассимиляция», «адаптация» и тому подобное) [4] Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., Просвещение. 1969. – С. 659. , а З. Фрейд широко применяет язык медицины и философии («бессознательное», «сознание», «страдающее Я» и тому подобное) [5] Фрейд З. Я и Оно. книга 2. Тбилиси. «Мерани». 1991. – С. 425. .

Примеров использования неспецифического для возрастной психологии языка других сфер научного знания для постановки и решения конкретных и общих проблем можно было приводить очень много. Так и существуют эти маркировки в разных вариантах: Ж. Пиаже – «стадии интеллекта», З. Фрейд – «Эдипов комплекс», К. Юнг – «архетипы», Э. Фромм – «бегство от свободы», Д. Штерн – «самость», В. В. Давыдов – «теоретическое мышление», Л. С. Выготский – «культурно-историческая теория» и т. д. Это большая честь для ученого и признание его места в науке, когда его позиция зафиксирована и определена. Таким образом, она может соотноситься с другими позициями в историческом времени науки.

Позиция любого человека (не только ученого) по отношению к этим фактам и закономерностям проявляется в его рассуждениях о людях вообще, о возрасте человека, о его возможностях изменения и тому подобное.

Для ученого существует проблема удержания предмета своего изучения, чтобы не впасть в «дурную» бесконечность взаимосвязи всех факторов со всеми, бесконечно осложняющей построение системы научного знания. Для людей других профессий и родов занятий использование фактов происходит на уровне реагирования через собственные изменения или изменения другого человека.

Возможность видеть эти изменения, чувствовать их является условием адекватного восприятия другого человека и себя. Ригидность, ориентация на стереотип, фантом, а не на живую реальность, разрушают взаимодействие, делают его однонаправленным воздействием, деформирующим его участников.

Интересующий нас предмет возрастной психологии может быть проявлен в позиции ученого или любого другого человека как ориентация на факты и закономерности психического развития здоровых людей.

Таким образом, в каждом из нас возрастная психология начинается там и тогда, когда мы в своей жизни (а ученый – в своей профессиональной деятельности, и это может длиться десятилетиями) погружаемся в проблемы неравенства между людьми. Неравенство это фиксируется строго и требовательно в любом языке (разговорном и научном) как возрастное отношение между людьми: старше – младше, а потом уже варианты: погодки, ровесники, люди одного поколения, люди первой половины XX в., люди прошлого, а также люди будущего.

Интересно то, что при всей однозначности этого отношения в XX и XXI вв. наблюдается удивительное явление, которого не было в прошлые века, – возраст человека не является однозначным показателем его информированности и компетентности. Эта ситуация становится еще сложнее, когда речь идет о владении конкретными навыками – общекультурными и профессиональными.

Сегодня старшинство (по возрасту) не обязательно показатель зрелости, развитости человека. Это, в частности, приводит к тому, что появляется необходимость в теории, которая бы давала основания для понимания на бытовом (а тем более на научном) уровне закономерностей и механизмов развития человека. Особенно остро этот вопрос встает в условиях безработицы при конкуренции за рабочие места. Кому можно и нужно отдавать приоритет при наличии вакансии? При всей конкретности этот вопрос далеко не риторичен и предполагает использование знаний о закономерностях становления качеств личности.