Сергей Степанов - Психология день за днем. События и уроки

За прошедшее столетие психология шагнула далеко вперед, и сегодня опыты Титченера представляют интерес лишь для историков науки. Было бы, однако, несправедливо списать школу Титченера в архив. Она, несомненно, оказала огромное влияние на становление современной психологии. Причем ее положительное влияние состояло главным образом в том, что она сыграла роль мишени для конструктивной критики. Новые направления в науке – функционализм, бихевиоризм, в известной мере гештальтпсихология – обязаны своим возникновением именно переосмыслению основ титченеровского структурализма. По мнению авторов американского биографического словаря, в котором Титченер фигурирует среди 500 самых выдающихся психологов мира, он “сыграл уникальную роль инициатора кристаллизации новых взглядов в психологии”. А это само по себе немало.

Оформление научной школы или направления трудно точно датировать. Подобно тому, как историю города принято отсчитывать от первого письменного упоминания о нем, так и в истории науки принято отмечать символические даты первых публикаций. Так, официальным днем рождения когнитивной психологии можно считать 6 апреля1956 г. В этот день в “Психологическом обозрении” ( Psychological Review ) появилась статья Джорджа Э. Миллера “Магическое число семь, плюс-минус два: пределы наших способностей обработки информации” – первая работа сугубо когнитивистской ориентации, положившая начало целому научному направлению. Характерно, что расцвет когнитивной науки пришелся почти на те же самые годы (начало 60-х – середина 70-х), когда параллельно распространилась мода на душеспасительные посиделки и велеречивое пустословие, которые с той поры для многих фактически и подменили собой психологию. В мировой науке эти независимые направления так и существуют параллельно, не пересекаясь и позволяя психологам свободно выбирать, к чему лежит душа. В наших краях когнитивисты не сумели завоевать большой популярности. Оно и понятно – в их работах ни слова нет о том, как за счет активизации личностного потенциала стать миллионером за неделю, как методом субсенсорной суггестии заставить лысого купить расческу или как посредством группового самокопания избавиться от обременительной ответственности перед ближними и достичь абсолютного самодовольства. Не будучи расположены к обсуждению подобных вопросов, когнитивисты занимались не столь увлекательным предметом – психологией, а именно – изучением человеческих механизмов познания мира (что, кстати, вовсе не исключает личностную проблематику из круга психологических изысканий – ведь человеческое миропонимание, мировоззрение, мироощущение это в основе своей понимание, воззрение, ощущение). Центральная для когнитивной психологии проблема – переработка информации, которую человек черпает из внешнего мира (ибо больше ей взяться неоткуда). Поняв, как человек получает и организует в сознании информацию о мире, мы в итоге сможем и понять, почему и зачем он так или иначе себя ведет. Для когнитивистов предмет психологического исследования состоял именно в этом. Наверное, и эта позиция небезупречна, но она хотя бы представляется научной.

Обстоятельная статья Миллера (в журнале она заняла 17 страниц) была посвящена проблеме памяти и написана на основе развиваемой автором информационной теории. Надо сказать, что “магическое число семь” было открыто задолго до Миллера. Еще на рубеже ХIХ-ХХ вв. Дж. М.Кеттел экспериментально установил, что внимание человека может быть одновременно сосредоточено на пяти, максимум – семи элементах. Таков, как довольно долго считалось, и есть объем кратковременной памяти. Миллер сумел показать, что люди способны расширить ограниченные возможности кратковременной памяти, группируя отдельные единицы информации и используя символы для обозначения каждой из групп. Например, последовательность цифр 7 1 4 1 2 1 9 9 7, предъявляемую на короткий промежуток времени, запомнить не так-то просто. Это легче сделать, если организовать последовательность следующим образом: неделя (7 дней), две недели (14 дней), количество месяцев в году (12), определенный год (1997). Таким образом, было показано, что ограниченность кратковременной памяти определяется совсем не количеством информации, объективно измеряемой в битах, а субъективной организацией материала в более или менее крупные “порции” или “куски”, размеры которых, как продемонстрировал автор в опытах на самом себе (эта традиция изучения памяти идет еще с экспериментов Г.Эббингауза полуторавековой давности), меняются в процессе обучения. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что кратковременная память не просто предшествует долговременной – ее возможности определяются содержанием долговременной памяти, или опыта. Хотя число “фрагментов”, которые человек способен единовременно запомнить, на протяжении жизни остается относительно постоянным, но сумма информации в каждом из них увеличивается по мере того, как растет сумма накопленных человеком знаний. Это положение имеет принципиальное значение для педагогической практики, если понимать ее в традиционном смысле – как процесс приобретения знаний. Увы, такой подход нынче не в моде. Однако рано или поздно ущербность образования без знания станет очевидна, нынешняя мода пройдет и станет необходимо вернуться к подлинно научным подходам к учению. А научный потенциал психологами накоплен немалый. Настанет день, и он будет востребован.