Антонио Менегетти - Система и личность

Итак, журналист выражает любой фрагмент реальности следующим образом: а) новость, б) впечатление, в) сублимация (сведение к кодексам, структурирующим культуру бытия).

Журналист, желающий быть посредником реальности для гражданского сознания читателей, среди всего многообразия событий изберет для описания также и те факты, которые

реально могут затрагивать его читателей. Чтобы выявить такие факты, ему следует воспользоваться следующим двуединым критерием: 1) исторической объективностью, 2) психологической объективностью. Помимо самого по себе факта, журналиста должно интересовать также то, как описание этого факта скажется на сознательности, гражданской ответственности и критическом пересмотре собственной позиции читателей.

Хороший журналист – это поистине тот, кому удается сообщать информацию о точечном факте, отобранном в соответствии с контекстуальными и личными критериями – будь то согласно исторической или психологической объективности. Если ему удается верно указать на происходящие изменения, указать на них в той «толще глубины», где сбывается и изобретает себя само общество, – вот тогда он хороший журналист.

Разумеется, он не должен читать мораль, но обязан подавать факты в «экстравертной манере» (историческая объективность) и в «интровертной манере» (психологическая объективность) таким образом, чтобы способствовать, помимо прироста информации, также и приросту сознания исторической объективности. Журналист должен суметь передать верные известия, которые, внешне привлекая внимание и провоцируя, создают одновременно во внутреннем мире другого человека некое свободное пространство, где может осуществиться синтез высшего сознания. Следовательно, он прибавляет другим то, что сам уже реализовал в себе как некий прибыток сознания, однако при этом позволяя каждому самостоятельно произвести это новое как собственный субъективный синтез: он занят косвенным образованием, которое должно быть основано на сопоставлении фактов. В то время как читатель синтезирует в уме то, что читает, он должен двигаться всегда через контрапунктное противопоставление фактов.

Когда журналист хочет взволновать и пробудить людей своим материалом, ему следует остерегаться делать при этом какие-либо намеки культурного порядка: он должен только отбирать факты и определенным образом соотносить их между собою. Конечно, это – обоюдоострое оружие, потому что им может воспользоваться как тот, кто хочет сообщить информацию, так и тот, кто хочет извратить факты.

Последний важный аспект журналистики – это свойственная ей ценность сознания. Журналист, раскрывая факты, дабы познакомить с ними своих читателей и пробудить в них какое-либо к ним отношение, формирует сознание, а значит, в самом себе он так или иначе несет ответственность. Далее, если он формирует сознание и отвечает за него перед самим собой, то обязан выбирать свое сознание. По существу, все – от власть имущих до простых людей – требуют от журналиста ответственности за то, что они читают; система, какова бы она ни была, всегда отыгрывается на маленьком человеке. Но если именно я расплачиваюсь, и расплачиваюсь ответственностью за своего ближнего, то я должен делать выбор, я не вправе сохранять косное спокойствие меркантильной абулии [78]. Res clamat ad dominum [79] – каждый поступок, каждая позиция взывают и ярко обрисовывают того, кто произвел их.

Все рассуждения о соучастии масс или их возможном изменении – это только удобные оправдания, потому что судьба массы решается именно в тайне внутреннего мира конкретного индивида.

Журналист, в отличие от историка или политолога, погружен в «современность» того факта, о котором сообщает.

Факт – это то, что воспроизводит активность жизни, то есть призыв к жизни самой по себе. Это означает, что подлинное журналистское свидетельство есть не столько тщательная и своевременная регистрация действительности, событий, поскольку они бывают вопиющими историческими проявлениями, а, скорее, способность интуитивно улавливать историческую динамику. В этом смысле в журналисте всегда есть нечто от предсказателя, однако этого не будет, если ему просто удается использовать в своих целях законы рынка, заранее обеспечивая себе сенсацию.

Согласно онтопсихологии, область импульсов, то есть психическая реальность, рождающая существенные в историческом отношении обстоятельства, имеет метаисторический характер. Именно поэтому она необязательно должна без остатка выражаться на уровне феноменологии, правда, ее можно в полной мере постичь, даже исходя из самых незначительных данных: будучи действующей имманентностью, она всецело присутствует в каждом своем проявлении.