Сибилла Биркхойзер-Оэри - Мать. Архетипический образ в волшебной сказке

Иногда в сказках слышится голос первобытной ментальное™, того времени, когда все содержание нашей психики проецировалось на природу. Деревья и животные имели голоса и выражали человеческие мысли и чувства. Сегодня мы можем себе представить такое состояние психики, изучая древние религии. [2] См.: Laurens van der Post. Hie Lost World of the Kalahari Desert. London: Penguin Books, 1968. Но первобытная ментальность по-прежнему является частью нашей психики, с которой большинство из нас потеряло контакт. Если бы эта часть психики играла второстепенную роль, мы не страдали бы от ее потери. На самом деле ее роль значительна. Из толкования одного сновидения мы можем извлечь неоценимую пользу, услышав подсказку голоса, доносящегося из бессознательного.

Связь с этой частью нашей личности помогает нам избежать невроза, ибо там находится источник наших жизненных сил и творческих способностей. Именно поэтому так важно заново осознать деятельность этой части психики человека, который прежде был частью природы. Эта часть нашей психики не оперирует абстракциями. Она выражает себя на языке образов и символов. Она живет не в нашем мире сознательных противопоставлений. Например, на этом уровне наше понятие времени, наши «сегодня» и «завтра», содержат гораздо меньше абсолютного смысла, чем на уровне сознания. Эта часть нашей психики существует в относительных понятиях вне времени. К тому же ей известны чудеса, которые находят свое отражение и в сказках.

Все это трудно постичь с помощью нашего современного научного способа мышления. Это содержание кажется ему лишенным здравого смысла. Разумеется, нам не нужно возвращаться к первобытному мышлению. Это следует особенно подчеркнуть. Многие люди уверены в том, что могут интегрировать свое бессознательное, капитулируя перед ним. Наша задача состоит в том, чтобы, сохранив сознательную установку, признать, что можно смотреть на жизнь совершенно по-иному и что такой взгляд сохранился не только в сказках, но и у нас самих. Это единственная установка, которая, может быть, как-то примирит научное и первобытное мышление.

Один пример чуждого нам примитивного мышления – отсутствие явного различия между субъектом и объектом. Обладая высокоразвитым мышлением, человек научился отличать внутреннее от внешнего. Действительно, этому нужно научиться, если мы не хотим навсегда остаться детьми. Первобытного и современного человека, обладающего более развитым сознанием, объединяет именно то, что они оба осознают, что душа живая. Первобытный человек пока еще это осознает, а современный мудрый человек – это тот, кто вновь обрел это знание, а потому обладает им на более высоком уровне.

Интеллектуальное развитие человечества было связано с потерями, которые нам следует компенсировать.

Безусловно, мы научились различать внешнюю и внутреннюю реальность. Мы уже не такие наивные, как первобытные люди, которые, увидев в лесу дьявола, считали его объективной реальностью, совершенно не догадываясь, что это всего лишь видение. Если у нас возникает видение, то обычно мы исключаем его содержание из своего знания, ибо нам известно, что оно не имеет отношения к внешней реальности. Но это, в свою очередь, означает, что мы утратили доступ и к автономным психическим процессам, и к их глубинному содержанию. Нам не хватает подлинной интроспекции. И это – наша величайшая потеря. Она вызвала психологическое расщепление, перекрыв нам доступ к глубинным слоям нашей психики и оставив нас наедине с нашим Эго.

Первобытные люди имели прямой доступ к бессознательному, и все увиденные ими таинства и ужасы трансформировались в содержание сказочных образов. Эти образы воплощают внутреннюю драму души, которую мы ошибочно стараемся свести к чему-то внешнему. При интерпретации сказок очень важно отдавать себе отчет в существовании такого рода опасности. Только посмотрев внутрь себя, вглядевшись в реальность бессознательного, мы можем осознать глубинный смысл сказок и обрести собственную целостность.

Цель этой книги – психологическое исследование сказочных образов матери. Сказки можно назвать портретами человеческой души, в них запечатлено представление о Земной Матери в совокупности ее положительных и отрицательных образов, в типичных, повторяющихся мотивах.

Известно огромное количество самых разных сказочных образов матери, это неизбежно вызывает серьезные затруднения при классификации сказок в соответствии с характерными чертами материнского образа. С одной и той же сказкой мы можем встретиться в разных главах этой книги. Чтобы как-то упорядочить столь разнородный материал и облегчить его понимание, иногда нам придется делать акцент на каком-то одном аспекте материнского персонажа и оставлять в тени другие его аспекты.