Лев Выготский (Выгодский) - Педология подростка. Психологическое и социальное развитие ребенка

Все это развитие, обусловленное извне, как и все психологическое и культурное развитие ребенка, также определяемое извне социальной средой , совершается главным образом в коре и через кору. «Растущая кортикальная обусловленность человеческой физиологии в конечном итоге окажется огромной важности прогенеративным фактором».

История, изменяя человеческий тип, опирается на кору; новый социалистический человек будет создан через кору; воспитание есть, в самом главном, воздействие на кору. Залкинд создал блестящую формулу, выражающую это значение коры. « Коре по дороге с социализмом, и социализму по пути с корой ». Вот почему для марксистской педологии, выдвигающей на первый план социальную обусловленность развития личности, вопрос о роли коры в развитии есть основной вопрос.

Если коре принадлежит центральная роль в развитии ребенка, то именно степень развития центральной нервной системы является тем признаком, по которому следует делить детство на отдельные периоды. «Центральная нервная система является основным фактором, продуцирующим из стимулов социальной среды будущее всего организма», – говорит Залкинд.

Он является истинным носителем, как бы специальным « органом развития ».

Уже из предыдущего рассмотрения, с одной стороны, проблемы наследственности, а с другой – роли мозговой коры в развитии и формировании ребенка как наиболее яркого проявления социального фактора в процессе детского развития, с полной ясностью выступают два основных положения, характеризующих все своеобразие детства и основные закономерности развития. Первое гласит, что процесс детского развития может быть научно понят и изучен только при условии учета и биологических, и социальных факторов. Второе гласит, что сложное взаимодействие, взаимосплетение обоих факторов является наиболее существенной особенностью, отличающей эпоху детства и обусловливающей специфическое своеобразие детского развития.

Развитие ребенка обусловливается многочисленными и разнообразными факторами. Все эти факторы объединяются обычно в две большие группы: в группу биологических и в группу социальных факторов. Под первыми имеют в виду такие процессы и явления, которые обусловлены или наследственностью, или внутриорганическими условиями и могут быть сведены в конечном счете на известные биологические законы. Под вторыми разумеют всю ту группу условий, которые создаются социальной средой и отражаются так или иначе на процессе детского развития.

Действие биологических и социальных факторов тесно переплетается между собой, в результате чего получается очень сложное соединение отдельных конкретных причин в тесный узел, в котором подчас бывает невозможно расчленить и указать действие одного и другого фактора порознь. Правильно было бы сказать, что эти факторы находятся во взаимодействии. Нельзя себе дело представлять так, будто бы оба этих фактора действуют наподобие двух различных сил, так что в результате их обоюдного действия получится равнодействующая, или простая механическая сумма их совместного действия. На деле одни причины существуют часто внутри других. Один ряд проникает в другой, и получается в высшей степени сложная причинная обусловленность детского развития.

Упрощенное представление относительно более или менее самостоятельного существования каждого из этих двух рядов фактов в организме человека приводит, по выражению Бухарина, к «нелепому удвоению законов, которое встречается на каждом шагу даже в самых лучших марксистских работах: с одной стороны, законы биологии, физиологии и т. д., с другой стороны, законы общественного развития.

На самом деле одно есть „инобытие” другого, одно и то же явление рассматривается с разных точек зрения».

И в самом деле, мы с полным правом можем расчленять действие одного и другого фактора теоретически только до тех пор, пока мы рассматриваем каждый из них как причины, лежащие вне самого ребенка. Как только мы начинаем рассматривать действие этих причин внутри самого детского организма, так сейчас механическое разделение на биологическое и социальное становится часто невозможным.

Здесь действительно биологическое и социальное оказываются подчас не двумя разными величинами, а одной и той же величиной, рассматриваемой с разных сторон: одно оказывается инобытием другого.