Александр Лурия - Природа человеческих конфликтов - Объективное изучение дезорганизации поведения человека

Лурия А. Р. (1925) Психоанализ как система монистической психологии // Психология и марксизм / Под ред. К. Н. Корнилова. М. – Л.

Майкл Коул

Сан-Диего, США, 2001 г.

Имеется несколько причин, особо благоприятствующих публикации книги нашего московского коллеги на английском языке. Во-первых, в ней представлено направление, в рамках которого реализован переход русской экспериментальной психологической школы к исследованиям в клинической области и которое мало известно в англоязычных странах. Поэтому мы должны поблагодарить автора, переводчика и издателя за возможность ознакомиться с работой, проливающей новый свет на многие проблемы. Профессор Лурия предлагает нам истинно психобиологический подход, не страдающий неврологическими тавтологиями, который содержательно очень близок работам Лешли и других американских исследователей, но нацелен именно на человеческие проблемы. Он показывает значительно большую эффективность лабораторных методов применительно к человеку, чем обычно признается в нашей среде, без каких-либо уступок в пользу физиологических понятий. Другим впечатляющим аспектом данной работы является сочетание практического подхода и совершенно четкой методологической перспективы, учитывающей специфику культурной и политической жизни, на которую мы очень часто ссылаемся в качестве предлога для отказа от чисто научных программ.

В силу этих причин мне особенно приятно выразить глубокую благодарность и признательность автору книги и представить вам результаты этой необычайно изобретательной экспериментальной и методологической работы, которые показывают, что невозможно добиться чего-то нового и значительного в области психиатрии, если односторонне опираться лишь на психиатрическую практику.

Адольф Мейер

Балтимор, май 1932 г.

Работа, которую автор предлагает американскому читателю, представляет результат экспериментально-психологического исследования, проведенного в Москве в лаборатории Государственного Института экспериментальной психологии за время с 1923 по 1930 год.

Основная задача, которая стояла перед автором все годы экспериментов, заключалась в том, чтобы дать объективное, материалистическое описание механизмов, лежащих в основе дезорганизации человеческого поведения, и подойти к экспериментальному решению вопросов о законах его регуляции.

Первая из этих задач толкнула автора на то, чтобы заняться внимательным изучением широкого круга явлений, в которых дезорганизация поведения человека проявляется особенно явно. Проблема разлитого аффекта, проблема травмы и невроза явились здесь первыми, с которыми автору пришлось столкнуться в своих экспериментах; анализу этих состояний и описанию симптомов, характеризующих как острый, разлитой аффект, так и остаточные аффективные следы, посвящены первые главы этой книги.

Изучение материала аффекта и неврозов и их психофизиологических механизмов привело автора к мысли, что аффективная дезорганизация человеческого поведения связана в первую очередь с центральным фактором – с нарушением человеческой активности – и уже отсюда – с глубоким изменением всей системы психологических функций, благодаря которому в состоянии аффекта их место и взаимоотношения между ними коренным образом изменяются. Для проверки этого положения автору необходимо было встать на путь искусственного создания аффектов и моделей «экспериментальных неврозов», которые позволили ближе подойти к анализу лежащих в основе дезорганизации поведения внутренних закономерностей. Опыты с искусственными конфликтами, которые изложены во второй части этой книги, были попыткой подойти к психологической структуре и динамике аффекта и возможно ближе вскрыть определяющую его механику.

Несмотря на то, что на протяжении всей книги ее материал является психофизиологическим, автор, однако, все время остается психологом. Это сказывается в его основных установках, с которых начинается книга и которым посвящены третья и последняя ее части. Автор исходит из основной мысли, которую он склонен проводить и в других своих работах; эта мысль сводится к тому, что сложные формы организации и дезорганизации человеческого поведения ни в какой степени не могут быть объяснены простой игрой примитивных нейрофизиологических процессов, что никакие процессы элементарной нейродинамики не смогут объяснить тех высших форм организации поведения, которая специфична для человека как социального существа. Автор склонен скорее думать, что сами особенности элементарной нейродинамики, которую мы наблюдаем у человека, становятся понятными лишь исходя из анализа тех высших форм организации поведения, которые связаны со сложнейшими, культурно созданными психологическими функциями, примером которых может служить трудовое поведение, речь, сложные опосредствованные операции. Включение нейродинамики в систему таких высших психологических функций и создает ту специфическую ее организацию, которая служит во многом ключом к особенностям поведения человека.