Станислав Гроф - Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы

Демонический элемент также все больше проявляется в современном мире. Мы наблюдаем ренессанс сатанистских культов и колдовства, популярность книг и фильмов ужасов на оккультные темы, а также увеличение числа преступлений, совершенных с сатанистской мотивацией. Терроризм фундаменталистских фанатиков и других религиозных групп также достигает сатанинского масштаба. Скатологическая тема звучит в очень проявленном виде, когда мы наблюдаем за все большим и большим уровнем загрязнения окружающей среды промышленными отходами и мусором на всей планете, а также за стремительно ухудшающимися гигиеническими условиями в больших городах. Та же самая тенденция принимает более абстрактную форму, проявляясь в коррупции и в деградации политических, военных, экономических и религиозных организаций, включая президентскую систему Америки.

Древние индейцы племени майя проявляли свой глубокий интерес к смерти и к процессу смерти и возрождения. Они видели, как этот процесс происходит в природе каждый день, глядя на закат и рассвет, и каждый год, глядя на то, как во время декабрьского солнцестояния Солнце «возрождается» вновь и его свет начинает струиться в мир все больше и больше. Наивысшим пиком в этом цикле «возрождений» Солнца являлся для них момент, когда во время декабрьского солнцестояния Солнце совместится с центром нашей Галактики – момент, который индейцы племени майя считали hieros gamos – Священным Браком между Космической Матерью и Космическим Отцом, о чем упоминалось выше. Это событие, происходящее лишь один раз в 26 000 лет, являлось для индейцев племени майя возрождением космического масштаба, началом нового цикла в развитии Вселенной (Jenkins, 1989). Большое количество ритуалов и искусств племени майя было посвящено процессу умирания и смерти, начиная от попадания души в Нижний мир, который назывался Шибальба (Xibalba), и кончая финальным возрождением и апофеозом. Мифология и искусство погребения племени майя описывали смерть как путешествие, во время которого душе бросаются различные вызовы, являющиеся вполне известными, и о наиболее важных стадиях этого путешествия нам говорят изображения на стенах, гробах, а также на гончарных изделиях, нефритах и других предметах, которые сопровождали умершего во время его великого перехода.

К большому сожалению, не сохранилось никаких конкретных эсхатологических текстов, подобных Египетской или Тибетской книгам мертвых, относящихся к классическому майянскому периоду, поскольку значительная часть литературы майя была утрачена. Лишь несколько старинных рукописей, написанных на «бумаге», сделанной из коры дерева и сложенной, подобно гармошке, уцелели, несмотря на жаркий и влажный климат Центральной Америки и опустошительные действия испанских завоевателей. Тем не менее в 1970-х гг. ученые, занимающиеся майя, Лин Крокер (Lin Croker) и Майкл Коу (Michael Сое) смогли выделить особую группу погребальных сосудов, раскрашенных в стиле старинных рукописей майя и, возможно, выполненных теми же самыми художниками. Кардиохирург и археолог Франсис Робиксек (Fransis Robicsek) сумел собрать достаточно доказательств, подтверждающих его теорию о том, что если расставить в определенной последовательности вазы с подобными изображениями (вазы из серии «керамических рукописей»), то фактически перед нами будет нечто, подобное Книге мертвых майя. (Robicsek, 1981).

Наблюдения, сделанные во время исследования холотропных состояний сознания, проливают новый свет на человеческую склонность к чудовищной жестокости и неутолимой жадности – две силы, которые правили человеческой историей с незапамятных времен и которые ставят под угрозу жизнь на нашей планете. В ходе этого исследования было обнаружено, что эти «яды», как их называют в тибетской Ваджраяне (Tibetan Vajrayana), происходят из чего-то намного более глубокого, чем то, о чем говорится в современных биологических и психологических теориях. В биологии есть такие понятия, как голая обезьяна, триединый мозг, ген эгоизма, а психоанализ и связанные с ним школы делают упор на базисных инстинктах как на тех принципах, которые управляют психикой.

Однако эти опасные черты в человеке порождены движущими силами, которые берут свое начало в перинатальных и трансперсональных пластах психики – в тех сферах, существование которых все еще не вполне признается официальной психологией (Grof, 2000). Когда было обнаружено, что корни человеческой жестокости и неутолимой жадности уходят значительно глубже, чем когда-либо предполагала официальная наука; и что резервуары, заполняемые этими тенденциями в нашей психике, являются воистину колоссальными, то одно лишь это могло бы выбить у нас почву из-под ног. Тем не менее все это уравновешивается другим волнующим открытием – открытием огромного потенциала трансформации и новых терапевтических механизмов, становящихся доступными в холотропных состояниях сознания, когда нашему взору открываются перинатальные и трансперсональные пласты нашей психики.