Рафаэлла Джордано: Твоя вторая жизнь, или Шанс все изменить

Я быстро прошла в спальню, чтобы одеться, и случайно задела фотографию в рамке, которая стояла на прикроватной тумбочке. Прежде чем поставить фотографию на место, я на несколько секунд остановила на ней взгляд. Мой муж и я в ту пору, когда мы были молодыми и беззаботными, когда по ночам мечтали при луне и улыбались звездам… Куда же он делся, этот красивый мужчина с веселым взглядом, который так умело доводил меня до изнеможения, нашептывая на ухо ласковые слова? В какой момент он решил, что в нашей жизни больше нет места ни соблазнению, ни экспромтам? Хотя справедливости ради следует сказать, что он довольно мил, даже чертовски мил. Но когда я начинаю думать об этой пресной и ласковой дружбе, медленно, но верно заменившей пыл и страсть первых дней, к горлу подкатывает тошнота. Дикие джунгли наших чувств с годами были заменены регулярным французским садом, где все предусмотрено, подстрижено, ухожено и ни одна травинка не нарушает правильности.

А ведь в любви чувства должны бить ключом, все должно пылать, бурлить, искриться. Разве я не права?

В любом случае именно с этой точки зрения мы и воспринимаем все то, что с нами происходит. В какой момент отношения изменились? Когда появился Адриен? Когда Себастьен получил повышение? Кто знает? И как бы там ни было, результат очевиден: семейная жизнь, унылая и беспросветная, шла своим чередом, без сбоев, а наша личная жизнь стала напоминать утратившую вкус и аромат жвачку, которую слишком долго жевали.

Прогнав эти мрачные мысли, я занялась неотложными делами. К черту красоту и элегантность. Для кого, зачем? С тех пор как я состою в законном браке, на меня вообще перестали обращать внимание. Итак, внутренний комфорт прежде всего…

Я быстро отвела сына в школу, постоянно дергая его, чтобы он поторапливался. «Скорее» – ключевое слово нашего существования. Оно диктует свои законы, закабаляет нас, как деспотичный тиран, подчиняет всевластию маленькой часовой стрелки. Стоит только увидеть людей, протискивающихся в переполненные поезда метро, готовых раздавить друг друга ради того, чтобы не ждать лишние три минуты, или водителей, несущихся на красный свет в надежде выиграть несколько секунд, рискуя попасть в аварию, или тех, кто ожесточенно барабанит по клавиатуре мобильника, невзирая на обеденный перерыв или перекур.

Я тоже подчинилась общему правилу. За неимением машины бежала к метро, имея все шансы растянуться на улице или на лестнице.

Очень хорошая идея, Камилла, сломать ногу, чтобы больше не изводить себя поездками в метро.

Запыхавшись и вся в поту, несмотря на холодное время года, я тяжело рухнула на стул в офисе, спрашивая себя: неужели я переживу сегодняшний день?

Прощаясь с Клодом неделю назад, я сунула его визитную карточку в карман пальто. И с тех пор чуть ли не каждый день теребила ее в руках, не решаясь позвонить. И только на девятый день после того, как во время шумного и бестолкового совещания босс отчитал меня как девчонку, я поняла, что дальше так продолжаться не может и перемен не избежать. Я не знала, как и с чего начать, но сказала себе, что Клод наверняка знает…

В обеденный перерыв я набрала его номер. Есть не хотелось, внутри все кипело из-за утреннего совещания.

После нескольких долгих гудков он снял трубку.

– Месье Дюпонтель?

– Да, это я.

– Это Камилла, вы меня еще помните?

– А, здравствуйте, Камилла. Как дела?

– Спасибо, хорошо. То есть не так хорошо, как хотелось бы, именно поэтому я вам позвонила.

– Слушаю вас.

– В прошлый раз вы мне предложили поговорить о вашей методике. Она меня действительно заинтересовала. Может быть, у вас найдется свободное время для меня?

– Сейчас посмотрю. Так… В пятницу, в 19 часов, вас устроит?

Я и понятия не имела, что делать с Адриеном. Но потом сказала себе, что, в конце концов, он может побыть и один, пока его отец не вернется с работы.

– Да, я смогу… Спасибо большое! До пятницы.

– Тогда до пятницы. И начиная с этого момента позаботьтесь о себе!

Позаботьтесь о себе . Эти слова звучали в моей голове, пока я шла в офис. Так приятно, что хоть кто-то проявляет немного внимания к тебе. Совсем немного доброжелательности в мире грубой силы. Этот мир я хорошо знала, будучи единственной женщиной в нашей группе из восьми мужчин-коммерсантов. Весь день нанесенное оскорбление не давало мне покоя, а натужный юмор, с которым я пыталась воспринимать все происходящее, помимо моей воли превращался в злую иронию над собой. Все это лишало меня сил. Мне действительно хотелось чего-то другого… Может быть, большей правдивости, искренности в отношениях. Разумеется, я была рада, что у меня есть хорошо оплачиваемая и постоянная работа. «Постоянная работа в наши дни – это уже роскошь», – часто повторяла моя мама.